Музыка продолжала звучать.
Ритм её, убыстряясь, становился всё более жёстким.
Ливиан принялся медленно расстёгивать пуговицы на рубашке.
Выскользнув из неё, отбросил, выставляя на суд зрителей отлично сложенное тело, запятнанное безобразными шрамами.
Их было множество: белых и розовых, новых и старых. На груди и животе неровная сеть омерзительных рубцов была особенно заметна.
Страшно представить, на что походили раны, пока не затянулись.
Ливиан Санфил отступил и, раскинув руки, прислонился спиной к кресту. Подошедшие ассистенты в чёрных фраках и полумасках, закрывающих лица, оплели его руки верёвками.
Следом на сцену выпорхнул девушки в коротких юбках и ярких, блестящих топах. Они походили на элегантных бабочек-стрекоз: длинноногие, тоненькие, на острых каблучках-шпильках.
В руках девушки держали подставки со стилетами.
Клинки были не менее изящными чем сами красотки. Длинное узкое лезвие имело острый, как игла, наконечник.
Такая форма позволяла кинжалу проникать глубже без лишних усилий. Гарда почти отсутствовала, а навершье рукояти слегка расширено.
Под навершьем виднелось отверстие со шнуром.
Призывно улыбаясь, девушки подошли к ассистентам и замерли в картинной позе, выжидая, пока те привязывали конец шнура к своему запястью.
Под лучами ярких прожекторов многогранный клинок вспыхивал яркими искрами, словно бриллиант.
Стоило девушкам упорхнуть, как музыка вновь взорвалась адским ритмом.
Безликие ассистенты в чёрных фраках задвигались с осторожной хищностью, словно танцуя перед распятой на кресте фигурой.
Они кружили как голодные акулы, чуть пригнувшись, вытянув руки с зажатыми в кулаке стилетами.
Прожектора медленно погасли.
Единственное пятно света сосредоточилось на обнажённой до пояса фигуре.
Расширившимися от ужаса глазами Ирис смотрела на сцену. Смотрела и не верила в реальность происходящего.
Может быть это какой-то оптический трюк? Иллюзия? Фокус?
Стилеты глубоко, по самую рукоятку, вошли в тело, подвешенное на кресте. Кровь алым ручьём потекла из ран, собираясь на полу липкой лужицей.
Когда один из безликих вновь воткнул нож в Ливиана и повернул его, расширяя рану, Ирис с трудом сдерживалась, чтобы не заорать во весь голос.
Она не знала, испытывали ли остальные зрители хотя бы половину того тошнотворного ужаса, что она, но происходящее на сцене словно держало людей в трансе.
Никто не шевелился, не разговаривал.
Тем временем фигуры в масках вытащили ножи и из полумрака выскользнула третья фигура.
