Ведьма — или же госпожа Лауресса?.. — потупилась, знаком показывая, что ей кажутся излишними эти восхваления. И даже я не нашла в этом движении ни капли лицемерия или нарочитости.
— Добрая моя сестра! — воскликнул господин Огасто, и, не совладав с чувствами, поцеловал ей руку. — Как велика твоя скромность и как светел твой ум, безошибочно распознавший зло!
Мне показалось, что от этих слов госпожа Вейдена, до того напоминавшая статую, изукрашенную драгоценностями, вздрогнула и побледнела еще больше.
— Чествуйте мою сестру, жители Таммельна, как чествовали бы того, кто отвел от моей груди отравленный кинжал! — крикнул господин Огасто, и толпа разразилась восторженными криками, ведь речь герцога, в первый раз так просто и прямо говорившего со своими подданными, откликалась в сердце у каждого горожанина — я видела это по сияющим глазам людей, окружавших меня.
— А теперь, — объявил герцог, дождавшись, когда стихнут дружные восхваления, — теперь пришло время назвать имя злодея, решившего подчинить себе мой разум и тайно править этими землями! Ведите сюда колдуна и отравителя!
И тут я едва сдержала крик ужаса, ведь на помост, к виселице подвели моего бедного дядюшку. Он был испуган, бледен, как сметана, и порывался упасть в ноги Его Светлости, но стражники крепко его удерживали.
— Дядя Абсалом! — прошептала я, почувствовав, как и ноги, и руки у меня разом онемели, а сердце перестало биться.
«Вот, стало быть, как она решила нам отомстить! — мысли в голове скакали, как блохи. — Свалить всю вину на дядюшку! Его назовут колдуном и повесят! Вот почему так грустна госпожа Вейдена — ведь это она уговорила впустить во дворец нового лекаря… Господин Огасто сам не свой, и даже не понимает, что говорит, иначе нипочем не согласился бы назвать бедного дядю колдуном… Что же делать? Он не хочет слушать дядюшку Абсалома, но, быть может, выслушает меня? Я буду молить его о пощаде, и он вспомнит себя истинного… Получилось же у меня порвать ту чародейскую паутину в монастыре — кто знает, может, и сейчас у меня выйдет порушить чары?!»
И я, спрыгнув на землю, бросилась было сквозь толпу к помосту, но чья-то рука, вцепившаяся в мой рукав, тотчас же остановила меня, не дав ступить и шагу. Я в ужасе оглянулась, готовясь царапаться и кусаться, чтобы вырваться из ловушки, однако увидела перед собой знакомое лицо и замерла, враз растерявшись. Хорвек, остановивший меня, в другой руке небрежно держал початую бутылку дешевого вина, из которой отхлебывал, улыбаясь, точно наша встреча и впрямь состоялась во время веселых народных гуляний.
