Возвратился к реальности я оттого, что кто-то деликатно касался моего предплечья и тихонько теребил за рукав.
Я открыл глаза — невысокая женщина средних лет, сдержанно улыбаясь, держала меня за руку и легонько тянула в глубину крипты, в сторону подходящих причаститься молящихся.
Я стряхнул с себя лёгкое оцепенение и сфокусировал взгляд на происходящем у аркосоли: там одетые в древние одежды люди разного пола и возраста подходили к совершившему евхаристию пресвитеру и принимали от него в ладонь частицу Святого Хлеба, после чего, приняв её в уста и проглотив, испивали в три глотка Святой Крови Господней из чаши, бережно подносимой к устам каждого совершителем литургии.
Держащая меня за руку женщина явно звала принять участие в причащении и меня, вполголоса говоря мне что-то на незнакомом мне языке.
— Speak english? Parla italiano? — тихонько спросил я эту женщину, только улыбавшуюся в ответ и явно не понимающую моих вопросов. — Как же Вам объяснить, что я не готовился сегодня к причащению, не читал «Последование», уже поел с утра…
Она кивнула, словно поняла, и снова тихонько потянула меня за руку, приглашая к причастию.
Признаюсь честно — тут я испугался! Во-первых, я и вправду не был готов к принятию Святых Таин, приступить к которым спустя лишь пару часов после плотного завтрака я, честно, не дерзал. Да и потом — кто были эти христиане, совершавшие здесь сейчас таинство евхаристии? Совсем не факт, что православные!
А причащаться с членами другой конфессии за их богослужением мне, «ортодоксу», канонически не положено! Да, молиться сейчас было удивительно легко и благодатно, но ведь это же может быть и от присутствия здесь во множестве святых мученических мощей!
Словом, я отказался! Женщина поняла, ещё раз улыбнулась мне доброжелательно, погладила меня утешающе по руке и пошла причащаться сама.
Я постоял ещё немного. Затем, решив, что мне здесь оставаться, очевидно, не стоит, перекрестился на образ «Доброго Пастыря» в глубине аркосоли и тихонько покинул крипту, вернувшись в галерею, из которой я пришёл, как мне показалось…
В том, что я пришёл не из неё, я убедился уже шагов через пятьдесят, уткнувшись в тупик, от пола до потолка заполненный не вскрытыми погребальными нишами. Я повернул назад, на свет светильника, видимый мне впереди, но снова вышел не туда — светильник был не тот, висящий на вбитом в стену крюке, а керамический, стоящий на маленьком каменном выступе невысоко от пола — здесь я тоже ещё не был.
