Неожиданно в воображении Алексея возникла Зоя, такая, какую он оставил в гостинице Атарена: тоненькая, гибкая. Узкие темные брови и зачерненные ресницы делали глаза неестественно большими, нарисованными. Положив руки на плечи мужа, Зоя напутствовала его:
— Как только доберешься, Алеша, сразу же проси себе семейную квартиру. Не соглашайся на холостяцкую. Я приеду, когда на «Крайний» пойдут машины. Береги себя, не отморозь ноги.
— Ты тоже себя береги, не форси в туфлях. Ходи в валенках. Тут не Кавказ.
— Очень нужно! Что я, старуха? Еще не хватало — срамиться в валенках!
— Здоровье дороже красоты.
— Да? А я и не знала... С каких это пор ты стал так заботиться о моем здоровье? Скажи лучше — капроновых чулок жалко. Ты вообще, я вижу, рад бы меня в стеганку да подшитые валенки наряжать. Дешевле.
— Что ты говоришь, Зоя? Опомнись! Когда я для тебя жалел что-нибудь?
Вспомнив об этой необъяснимой вспышке жены, Алексей поморщился. Все-таки не надо было раздражать Зою, да еще перед самым отъездом. Что стоило уступить? Подумать только, из-за этих проклятых валенок она даже не попрощалась с ним толком. Правда, ничего обидного он жене не говорил, но все же можно было погасить вспышку в самом начале. Мужчина должен иметь больше выдержки, чем женщина.
Алексей вздохнул, закинул руки за голову, уставился на потолок, где дрожали слабые отсветы огня, пылавшего в печке. Звучно треснуло бревно в стене. Мороз отступил. Только в дальнем углу комнаты внизу все еще белел иней.
В самом деле, почему Зоя стала вспыхивать из-за каждого пустяка, придираться к его словам? Откуда это? Ребенок — вот что ей, обоим им нужно! Но что поделаешь — Зоя и слышать о нем не хочет. «Пеленки, соски, корыто...» А как хорошо было б иметь парнишку; на худой конец пусть даже девчонку. Материнство сразу наполнило бы глубоким смыслом всю жизнь Зои. И все пошло бы опять как в первый год их совместной жизни. Как тогда было чудесно! Удивительно, сколько счастья может дать женщина, жена, милая подруга.
Алексей заворочался в постели, заулыбался в темноте. Разве забудется когда-нибудь тот вечер! Шелест кленов над головой. Медленная мелодия вальса. Тихий шорох подошв танцующих на бетонной площадке. Волнующий девичий смех. И нежная белая рука, доверчиво лежащая на твоем плече. Тоненькая талия, послушная малейшему движению пальцев. Большие блестящие глаза, заглядывающие в самую душу.
Когда позже, над речкой, Зоя первая поцеловала Алексея и он почувствовал ее мягкие слабые губы, сердце словно овеяло ветром. Закружилась голова. Конечно же это была она — единственная из всех девушек, чудесных, непонятных существ, наивных, чистых, непобедимо сильных своей слабостью.
