Приглушенный ропот пробежал среди рабочих и смолк. Они придвинулись ближе, разглядывая инженера.
— Грязь, холод...— с гневом и болью продолжал Алексей.— Почему так? Заходят к вам руководители прииска? Знают они об этом?
— Хо! «Знают»... Как не знать! На каждом собрании толкуем, а толку чуть. Да шибко-то и говорить боязно. Вон Никифоров расшумелся однова на собрании, а на другой день Игнат Петрович ему перо вставил. Так и уехал парень с прииска. Плетью обуха не перешибешь, а беду наживешь. Долго ль к нашему брату статью подобрать? Пришьют агитацию — и концы!
— Это точно. Да Крутову и говорить бесполезно: сами, мол, во всем виноваты; а из округа никого не дождешься.
— А хоть и приедет кто, так начальнику прииска всегда веры больше, чем работягам. У нас же половина — из заключения.
— Погодите, товарищи, вот в этом общежитии у вас бывал когда-нибудь Лаврухин? — допытывался Шатров.
— Это Нос-то? Сроду не был.
— А начальник хозяйственной части?
— Был один раз, еще весной...
— Ну и что?
— У того одна речь: «Не дают, нет средств, нет фондов».
— Или: «Я бы всей душой, братцы, да не с чего...»
— А партийная организация? .
— Что туда ходить? Норкин Крутову в рот глядит. При таком секретаре...
Шум нарастал. Лисичка властно поднял руку.
— Тиш-ше! Не галдеть! Ты, Алексей Степаныч, любопытствуешь, отчего у нас такое неустройство? — заговорил старик, обращаясь к Шатрову. Инженер встрепенулся. Лотошник говорил холодно, сухо, но без обычной насмешливости.— Дело простое: заботы нет о человеке. Насчет золота все заботятся, а про человека забыли. Так у нас на прииске и повелось — если что для производства нужно: транспорт, лес, деньги,— все найдется, а как для рабочих — извнни-подвинься. Да что тут толковать, сам видишь!
Лисичка порывисто встал, задрал плоский матрац на ближайшей кровати, сбросил одеяло и показал серую простыню Шатрову:
— Вот, полюбуйся, на чем спят люди. Гольная грязь! Матрацы — блин блином. Одеяла рваные. Половина лотошников спит на топчанах. Пол по неделям не моется.
Глаз Лисички сердито сверкал. Горняки снова зашумели. Отовсюду посыпалось:
— Дров не хватает, а бараки — как решето.
— Посуды нет, в банках щи варим.
— Газет, журналов в глаза по месяцу не видим.
— Танцев не бывает...— откуда-то из угла, пискливо.
— Танцуй с моей Жучкой! — густой бас.— Молчал бы, коли бог разума не дал.
— Я вчера в хлебе таракана нашел.
— Эка невидаль! — веселый голос.— Хороший пекарь и блоху запечет. Другое скажи-—иной раз такой сырец испекут, только окна замазывать.
