Марс кивнул.
– А сколько казнили невинных, по-твоему?
– Даже одного – уже чересчур. Я практически уверен, что далеко не одного.
– Еще минут пять, и я стал бы членом этой группы.
– Как я и сказал при первой встрече, из очень невезучего ты превратился в везунчика.
– Ага. Ну, будем надеяться, везение меня не покинет.
Поглядев в переднюю часть салона самолета, Марс увидел, как стюардесса перегородила проход тележкой для напитков, пока один из пилотов выходил из туалета.
– И с каких пор стали так делать? – поинтересовался он.
– После одиннадцатого сентября, – ответил Декер.
– А, само собой.
Мелвин отвел взгляд от передней части салона и напомнил Амосу:
– Ты сказал, что мы летим туда в том числе ради миссис Монтгомери.
– Верно.
– Зачем?
– Кроме нее, в последние годы ее мужа никто не навещал.
– Ладно, и какое же это имеет значение? – спросил Марс.
– Если все это подстроено, по телефону такое не решается. Нужна встреча лицом к лицу. Она была единственным лицом. Она ходила в тюрьму и говорила мужу, что тот должен сделать. Включая мельчайшие подробности, чтобы он не напутал в своей истории. Наверное, делала это снова и снова, чтобы он наверняка все уяснил.
– Значит, она должна была контактировать с тем, кто убил моих родителей на самом деле? Она это затеяла, а не ее муж.
– Именно так я это и воспринимаю, да.
– Но она же не скажет нам вот так запросто, кто с ней контактировал.
– Нет, не думаю, что скажет, – подтвердил Декер.
– Так что же нам тогда делать?
– Узнаем как можно больше самостоятельно, а потом предъявим ей это.
– И будем надеяться, что она расколется?
– Да. Ты что-нибудь вспомнил о вещах, про которые я спрашивал?
Марс снова устремил взгляд в окно, потому что самолет начал снижение над Алабамой.
– Я много об этом думал. Правду говоря, на ум мне пришла одна-единственная вещь.
– И?..
– У бати был шрам вот здесь, – указал Марс место позади правого уха. – Я увидел его ребенком, когда мы играли в лошадки на полу, знаешь, просто барахтались. Я тогда потрогал шрам и спросил про него. И батя впал в ярость. То есть я думал, он излупит меня в хлам. А потом в комнату вошла мама, увидела, что происходит, и утихомирила его. С той поры со мной он был уже не тот. И отрастил волосы куда длинней.
– Чтобы скрыть шрам?
– Именно. Во всяком случае, так мне кажется.
– А мать ты никогда об этом не спрашивал?
– Нет. Я был слишком напуган. Ни разу не видел батю таким. То есть он был страшен.
Декер уставился в спинку сиденья перед собой.
