Уолтер, услышав название, совершенно театрально завалился пластом на спину в глубокий сугроб и оставшись лежать, произнёс оттуда:
— Совершенно бесподобно! Какая образность! А ты ещё говоришь, что ничего не можешь сочинить.
Джон помог другу подняться и ответил:
— Да, название мне тоже нравится, но ты ещё не слышал саму мелодию. Если бы она была такой же впечатляющей как и название…
— Уф, — Уолтер отряхивался. — Я уверен, мне понравится! Уже даже одно это название вдохновляет меня на что-то.
— Слушай-ка, а расскажи, когда и как ты начал играть на гитаре? Что-то ты мне ещё не рассказывал этого.
— Ну, то что в моём доме и до и после моего рождения играла музыка Битлз — ты знаешь. Заслуга отца в том, что я так рано приобщился к настоящему. Если бы не он, кто знает, кем и чем бы я сейчас был… Так вот, раньше он любил подбирать песни битлов и других групп на гитаре. Потом наигрывал их, даже есть старые записи, где он поёт «I’ll Follow the Sun», «There’s a Place»[29] и другие вещи. У отца была Фендер Стратокастер…
— Ого! И где же она сейчас? — удивился Джон.
— Дома, я на ней иногда играю, просто у меня период увлечения акустикой. Поэтому ты ещё её и не видел. Я её в шкаф убираю.
— Да что же ты не говорил, это ж такой инструмент!
— Да потому что ты постоянно так погружен в себя, что мало чем интересуешься! — передразнил друга Уолтер.
— Ну ладно тебе, рассказывай дальше.
— Отец показал мне гитару ещё когда я и ходить-то не умел. И ради интереса дал мне её подержать — так он рассказывает, я-то этого не помню конечно.
— И как, сразу пришлась по вкусу?
— Его больше всего поразило то, что я сразу правильно взял её в руки. На что он мне тогда и заявил, что Хендриксом или МакКартни мне не быть!
Джон отстранённо улыбнулся. Его снова потянуло в снежную паутину.
— Через несколько лет отец научил меня первым простым аккордам, — продолжал Уолтер, — а когда мне исполнилось семь, он подарил мне акустику. Я продолжал разучивать песни, придумывал свои первые простые мелодии. Потом как-то раз… Джон, ты меня слушаешь?
А Джон плыл в просторах своего воображения. Ему чудилось, что деревья — это Атланты, раскинувшие свои ветви-руки к небу, подпирающие и не дающие упасть на землю чему-то последнему светлому, не тронутому ещё земным тленом, что осталось там, где-то в запредельной выси.
— Джооон! — прорвался в его видения голос Уолтера. — Да что у тебя сегодня за сплошная «психоделия тудэй»[30]? Очнись же! И для кого я только рассказывал?! Пойдём уже ко мне, порепетируем наконец!
