– Где Паровоз? – на всякий случай спросил Шестаков.
– В депо поехал паровоз! – фыркнул «маска». – Давай, давай, поднимай корму, господин турист. Фиксируй взглядом возвышение, которое прямо по курсу. Готов?
Шестаков утвердительно мотнул головой.
– Сразу за ним будет траншея. За траншеей начинается земля, благословенная Господом нашим Иисусом Христом, – территория Андреевского укрепрайона. Но перевалить через возвышение нам нужно очень резво. Через двести десять секунд здесь будет беспилотник, и нас накроет такой дрянью, турист, что рев чертей в аду покажется тебе ангельской музыкой. Понятна такая рекогносцировка?
Шестаков опять мотнул головой и попытался подняться. Устойчивости в вертикальном положении ему удалось добиться не сразу, но «маска» подстраховал. И приободрил:
– Уже лучше, турист. А теперь давай, ходи вперед. У нас в запасе сто восемьдесят секунд…
Вопреки опасениям Шестакова эти секунды оказались длинными, как вечность. Когда в ночном небе зажужжал беспилотник, Шестаков уже лежал на дне спасительной траншеи, уткнувшись лбом во влажную прохладу рыхлой земли.
– Пронесло. – «Маска» удовлетворенно хмыкнул. – Правда, они патруль могут выслать, но это маловероятно – поленятся. Ты как, турист? Еще на пару километров керосина хватит? У меня в лесополосе броник припрятан. Он приметный, поэтому я его ближе к Каналу не могу подтянуть…
Перевалившись на спину, Шестаков попытался восстановить дыхание. Пот заливал глаза. В голове шумело. И на общем шумовом фоне почти терялся смысл происходящего. Он понимал, конечно, отдельные слова – керосин, лесополоса, патруль, – но эти отдельные слова никак не складывались в единое целое. Шестакову не хотелось вставать и опять куда-то идти.
– Все, пора подниматься. Ты сможешь, – подбодрил «маска». – Или хочешь рассвет у Канала встречать…
Шли они долго. Сначала напрямик через черноту распаханного поля, утопая почти по щиколотку в жирной грязи. Потом выбрались на укатанную, но извилистую и узкую колею. Всю дорогу молчали. Только когда заморосил дождик, «маска» притормозил, достал из рюкзака две тугие скатки и протянул одну Шестакову:
– Мерси, господин турист, не побрезгуй.
Шестаков развернул самодельный дождевик из камуфлированного полиэтилена и продолжил монотонное движение вперед.
Через некоторое время показалась бронированная машина, наспех замаскированная ветками. Такие механизмы Шестакову уже приходилось встречать. Механики из Гауф-Хутора приноровились клепать броневики из старых «Патриотов». Рассыпающимся внедорожникам перебирали ходовую, усиливали раму титановыми балками, ставили ее на колесную базу от легких белорусских тягачей, сверху наваривали стальные защитные листы, покрывали кузов эмалью цвета «калифорнийский закат», и в итоге получали хоть и корявое, но надежное и достаточно резвое транспортное средство, которое выдерживало прямое попадание из любого автоматического стрелкового оружия. Стабильным спросом такие «Патриоты» пользовались у китайских овощеводов и у русских фермеров, чьи поля частично выходили за территорию, подконтрольную муниципальным Объединенным силам самообороны…
