. И этот указ не остался без результатов: в 1795 году из Порты Оттоманской вышло и поселилось в Очаковской области 6524 души старообрядцев
[177]. Кроме старообрядцев, мы находим в Новороссии еще и духоборцев; они были поселены по реке Молочной на основании манифеста императора Александра I 1802 года
[178]; им было отведено в полную собственность значительное количество земли, а, кроме того, за ничтожную плату предоставлены в аренду участки ногайских земель и дана пятилетняя льгота от податей; неудивительно, что духоборческие селения отличались зажиточностью; у них существовала общественная обработка земли с равным разделом продуктов. В 1814 году духоборческих селений в Мелитопольском уезде Таврической губернии было восемь с 1155 душами мужского пола
[179], т. е. в среднем по 144 души мужского пола на каждое; следовательно, они не были особенно многолюдны. Духоборцы на реке Молочной нашли себе тихое пристанище после тех испытаний, которые им пришлось вытерпеть раньше; одни из них побывали на работах в ссылке в крепости Динамюнде, а другие в Екатеринбурге и были возвращены оттуда только в 1801 году по милостивому указу императора Александра I
[180]. В двадцатых годах XIX века переселились в Новороссию молокане (из Тамбовской и Астраханской губерний) и основали здесь несколько селений, которые также отличались зажиточностью, благодаря, главным образом, единодушию, господствовавшему между населением. В тридцатых годах текущего столетия всех раскольников в Новороссийском крае было около 36 тысяч обоего пола
[181].
Особую и чрезвычайно многочисленную группу среди колонистов составляли беглые, принадлежавшие и к великорусской, и к малорусской народности. Беглых принимали не одни помещики: они находили себе приют и в казенных селениях. Чтобы скорее заселить Новороссийский край, правительство, можно сказать, санкционировало здесь право убежища (droit dasile). Об этом свидетельствует, например, секретное письмо графа Зубова к екатеринославскому наместнику Хорвату, в нем, между прочим, говорится, что к беглым нужно иметь снисхождение по человечеству, «дабы строгостью законами повелеваемою не доводить их до отчаяния»… и чтобы, стараясь истребить побеги, не подать некоторым образом к тому поводу, что если окажутся бродяги, то стараться их приписывать к городским и сельским обществам, смотря по их состоянию, чтобы они могли таким путем снискивать себе пропитание, но делать это нужно было скромным образом, под рукою и без всякой огласки. Результатом этого было то, что в число горожан попадали нередко разные подозрительные лица, объявлявшие за собой значительные капиталы, а на самом деле не могшие даже обзавестись домом и хозяйством. Так было в Екатеринославе. Магистрат города Екатеринослава, исполняя указы высшего начальства о приписке таких лиц в купечество, должен был выдавать им паспорта, с которыми они уже свободно бродили с одного места на другое, впадая иногда в преступление и нанося ущерб коренным жителям, потому что подати за них взыскиваются с наличных граждан
