Прошагав по безлюдным улицам, он издалека увидел большой двухэтажный дом Аласо. Все окна его, наглухо закрытые мощными ставнями, придавали дому вид осажденной крепости.
Вор подошел к большой подворотне, закрытой частой, толстой решеткой.
— Хорощие шмотки, — встретил его здоровенный громила, поигрывая длинным мечом:
— У меня таких нет, парнишка. О чем это говорит?
— О том, что тебе лучше посторониться, — ответил Рик на воровском языке, — Судьба твоя такая.
— Ты приехал издалека. Верно, ты не знаешь, что сейчас Троелуние?
— Так или иначе, я приехал. Мне нужно увидеть добрейшего отца.
Верзила вздохнул, слегка отодвинулся, приоткрывая калитку:
— Иди. Но если ты пришел с пустяками, то скоро пожалеешь об этом, господин торопыга.
Рик скользнул в подворотню. Во внутреннем дворе дома, в неярких отблесках двух масляных фонарей, парами прогуливались вооруженные люди, негромко переговариваясь между собой.
Они одновременно остановились и стали молча разглядывать юношу. Сбоку возник сухощавый человек. Рик не видел, откуда он появился, высокий, хмурый, в чем-то темном, оставляющим открытой только голову. Рик присмотрелся внимательнее: из-за угрюмо нахмуренного лица и обтянутого кожей, гладкого черепа чисто выбритой головы человек казался похожим на жреца — аскета.
— Кто?
— Кривой, вор из Аладринга, покорный слуга ваших милостей, — поклонился Рик.
— С каким делом?
— Мне нужно духовное руководство добрейшего отца, — ответил Рик в принятой на таможнях манере.
Огни масляных светильников отражались отблесками от высокого, выскобленного купола головы. Человек минуту размышлял, разглядывая Рика. Затем резко, по — птичьи кивнул:
— Хорошо, жди. В свой черед я позову тебя.
Движение и негромкие разговоры возобновились. Бритоголовый развернулся, запахивая плащ на волосатой груди, прошел сквозь расступающуюся перед ним толпу и скрылся за небольшой дверью.
Довольно долго не происходило ничего примечательного — иногда кто-то входил во внутрь дома, кто-то выходил оттуда, сразу покидая полутемный двор. Постепенно количество людей во дворе стало редеть. Тем временем совсем стемнело, и над городом пронесся приглушенный странный стон. Разговоры на миг стихли. Оставшиеся во дворе человек десять подняли головы к иссиня — черному небу с яркими звездами. Затем снова заговорили, но вор уловил в интонациях нервную нотку:
— Очень долго...
— Становится опасно на мостах...
— Ну что вы, разве это много по нынешним-то временам?
