– Нас нарочно выманили из комнаты! – зарычала она, стуча кулаками по подоконнику. – Ключ похитили, чтобы мы не могли проникнуть в мезонин! А мы и попались на эту уловку!
– Значит, нам и не надо туда лезть! – снова захныкал Ли. – Любопытство до добра не доводит!
Козетта вдарила по подоконнику так, что на тыльной стороне ладони появилось красное пятно.
– Всё, я поняла. Нам нельзя ничего откладывать на потом, на вечер, на будущее. Решили – делаем сразу. Вот если бы мы сразу пошли исследовать мезонин, а не отложили это до возвращения Куницы…
– Что это вы собирались отложить до моего возвращения? – в холле послышались шаги и знакомый голос.
Все вздрогнули и повернули головы. В глубине души каждый боялся, что Куница, самый взрослый и самый уравновешенный из них, пропал навсегда.
– Куница! – радостно крикнул Ли, чьё настроение колебалось, как маятник.
Козетта прикусила язык. Она была и рада, и не рада. Рада, потому что теперь, когда Куница вернулся, можно уступить обязанности лидера более сильной личности. И не рада, потому что хотела принимать все решения сама, даже если придётся нести за них ответственность.
Юноша вошёл в гостиную и расслабленно улыбнулся. Вид у него был весьма экзотический: брюки и рубашка остались те же, что и вечером, но поверх рубашки на манер римской тоги была намотана ярко-алая бархатная штора с бахромой. В руке Куница держал канделябр, но без свечей.
– Я рада, что ты вернулся, – сказала Сора, и Козетта перевела удивлённый взгляд на неё.
– Я тоже, – кивнул Куница, – уф, ну и ночка! Вы все целы? Это хорошо. А где малышка?
– Долгая история, – Козетта нашла в себе силы улыбнуться. – Чай уже остыл, а Доротея куда-то делась, но еды всё ещё полно. Садись завтракать и расскажи, что с тобой произошло. А потом и мы расскажем.
История Куницы оказалась довольно короткой, но не скучнее, чем у других. Когда он подошёл к напольным часам, отбивающим удар за ударом, часы будто испугались его присутствия и тут же перестали бить. Зато показался некий тёмный проём в стене, там, где при свете дня были лишь гладкие шелковистые обои. Не раздумывая, Куница шагнул в проём, и с этой секунды путь назад был для него закрыт. Он долго шёл по узкому и высокому коридору, уходящему куда-то вперёд и вглубь, пока свечи не начали гаснуть. Дальнейший путь Кунице пришлось проделать в темноте, но канделябр он предусмотрительно не спешил выбрасывать: лишённый свечей, тяжёлый канделябр вполне мог сойти за оружие.
