И в самом деле, бывший одноклассник оказался не прочь поболтать. Как выяснилось, итальянские колдуны знали про побег из Азкабана и активно интересовались, какие шаги предпринимают авроры, чтобы поймать преступников.
— Рики, ты просто так, в гости, или в твоей стране по-настоящему опасно? — настороженно спросил Пеппе.
Вопрос застал врасплох. Рики не ждал, что эту тему придется обсуждать здесь, под горячим солнцем Италии, которое, кстати, нещадно пекло голову, нетрудно и сболтнуть лишнее. Вероятно, дискомфорт отразился на его лице, потому что взгляд Пеппе сделался более любопытным и требовательным.
— Я не знаю, — ответил Рики. — Моя семья приезжает сюда каждое лето. Может, семьи моих друзей предупреждали…
Он прикусил язык. Приятель мог насторожиться, с чего это он вдруг заговорил об этом. Но Пеппе, не обремененный подобной придирчивостью, ничего не заподозрил.
— Скорее всего, — кивнул он со всей серьезностью. — Даже у нас напуганы.
— А с чего? — резковато удивился Рики.
До сих пор он не ждал, чтобы слухи о его чрезвычайной притягательности для Упивающихся смертью просочились в Италию. Здесь его тайной наверняка владел лишь один человек: профессор Джиовинеза, директриса. Не исключено, что знали еще двое: ее племянница Карлотта, учительница зелий, и профессор Доматор, в ведении которого находились школьные магические твари, в том числе и Барон. Всем трем персонам Рики, в принципе, верил, и склонности посплетничать в них не замечал. Но, с другой стороны, учась здесь, он сам не раз убеждался, что утаить в этих стенах что-либо — возможность вроде той, что у всех честных людей планеты в одночасье вырастут крылья. Вся страна узнавала школьные секреты в считанные часы. Стало неприятно при мысли, что все местные знакомые теперь будут коситься на него, как на потенциальную цель преступников, с сочувствием и опаской.
Однако Пеппе ни на что такое не намекал.
— У нас только и разговоров, что о сбежавших английских маньяках, — объяснил он. — Это удивительно, сколько о них сразу стало известно. А раньше-то мы и не знали. Ты не представляешь!..
— Представляю, — улыбнулся Рики. — У меня бабушка — итальянка. Она любит поговорить! Наверное, список их злодеяний вся страна цитирует.
— Нет, я не про то, — явно досадуя на непонятливость собеседника, возразил Пеппе. — Когда мы узнали, какие жуткие порядки в этой вашей тюрьме… Разве можно так наказывать?!
— Да? — растерялся Рики, глядя на пылающего благородным негодованием приятеля. Впрочем, итальянцы казались ему всегда более милосердными, чем англичане, но, во-первых, они не пострадали так сильно во времена могущества Волдеморта, а во-вторых, он уже выслушал мнение Пита и не ждал, что здесь ему предстоит то же самое, только в более темпераментном изложении.
