Начало января я провела в реанимации. Мой организм категорически отказывался продолжать существовать в новом году. Я потеряла еще несколько килограммов, практически отказавшись от пищи. Меня кормили через вены, которые, наверное, были похожи на решето. Я постоянно была подключена к куче аппаратов, и если посмотреть на меня со стороны – я была похожа на марсианина, некое сухое чудовище, из которого торчит куча проводов и которое питается и дышит лишь при помощи современной техники.
Неоднократно, во время возвращения к реальности, я срывала все трубочки с себя и просила более не пытаться удержать меня на этой планете. Я прокляла всех, кто был вхож в мои «покои». Порой мне казалось, что если бы меня расчленяли без наркоза, мне и тогда бы было не так больно.
В моменты, когда я приходила в себя, я практически всегда видела рядом с собой Павла. Он потерпал от моих прокленов больше всех вместевзятых врачей и медсестер этой больницы. Когда я орала вне себя от боли и отчаяния, мне даже казалось, что я искренне ненавижу этого человека. В такие моменты я была уверена, что если не отдам Богу душу в ближайшие дни, то сойду сума.
Как-то, по завершению одного из подобных приступов, я увидела родителей. Они вновь стояли в прекрасном поле, мило улыбались и махали руками. В какой-то момент рядом с ними я увидела себя. Я была такой красивой, как когда-то, очень давно, даже возможно красивее, чем когда либо. Я обнимала поочередно то отца, то мать, чувствовала их прикосновения, даже их тепло, мне нисколько не хотелось возвращаться. Они ничего мне не говорили, ни единого слова не проронила и я. Горячо заковывая их в объятия, я не хотела их отпускать, но папа строго, почти грубо, отстранился и оттолкнул от меня маму. Резко развернувшись, они сделали несколько шагов от меня, потом остановились и в последний раз взглянули в мою сторону. Их глаза были наполнены безграничной любовью. Мне не нужны были их слова, все, что они хотели до меня донести, я отчетливо понимала и без них. Я чувствовала их любовь, не смотря на то, что они синхронно махали мне руками, прощаясь и растворяясь.
- Мама, папа! Неееет!
- Александра, очнитесь. Саша! Саша!
Родители исчезли. Боль возродилась. Чей-то голос испуганно твердил мое имя.
Я открыла глаза – Павел. Кто же еще? Вот уже в который раз он вытаскивает меня с того света, а мне в очередной раз было там так хорошо, только за гранью у меня ничего не болит.
Я секунд тридцать смотрела в испуганные глаза и поймала себя на мысли – Как же я тебя ненавижу! Я ненавидела Павла. Я ненавидела его! Зачем он меня мучит! Зачем удерживает в этом мире! Зачем?!!!
