Мелькнула мысль об операционной, но под ним было упругое ложе, не похожее на поверхность стола.
Неокрепший мозг устал от всех этих мыслей и впечатлений, и его стало клонить ко сну, обычному здоровому сну, а не в забытье, как это было все последнее время.
И он уже настолько «проснулся», что ясно ощутил эту разницу и обрадовался ей.
Сквозь дымку, заволакивающую мозг, он слышал, как кто-то снова подошел к нему, почувствовал чье-то дыхание на своем лице, но не очнулся…
Острая боль пронизала тело. Он успел понять, что в него проникает сильный ток, и потерял сознание.
Сколько прошло времени, он не знал. А когда очнулся (это произошло сразу, как от толчка), то мгновенно вспомнил все, что случилось с ним до того, как он заснул. Опасения, страхи и неопределенное волнение вернулись к нему.
Но в следующее мгновение все исчезло, когда он понял, что сильное и ровное дыхание поднимает его грудь.
Он ДЫШАЛ!
Может быть, вернулась и способность двигаться? Попробовав пошевелить рукой, он убедился, что нет — двигаться по-прежнему не в силах. Но это его не особенно огорчило. Все чувства сосредоточились на дыхании.
Воздух, проникавший в легкие, доставлял ему острое чувство, блаженство.
Его мысль еще работала слабо, и он не задумался над тем, почему испытывает такое наслаждение от простого дыхания, которого прежде никогда не замечал. Он боялся, что дыхание может снова исчезнуть. Но минуты шли за минутами, а ничто не изменялось: воздух глубоко входил в легкие и выходил обратно. Вдох, выдох! Вдох, выдох!
Когда чувство блаженства, доставляемое воздухом, несколько притупилось, он заметил, что, пока он спал, в его положении произошла перемена. Голова лежала теперь на мягкой подушке. Он был укрыт, его руки лежали поверх одеяла. Бинты были сняты.
Все эти перемены, по-видимому связанные с тем, что он окончательно пришел в сознание, успокоили его. Больше он ничего не боялся и решил терпеливо ждать, пока кто-нибудь придет.
Но ни один, даже самый слабый, звук не нарушал тишины, и он ясно слышал биение собственного сердца.
Так проходили часы, дни, недели, месяцы…
Его мысли были теперь настолько ясны, что он мог в подробностях вспоминать обстоятельства, при которых впервые потерял сознание, и пытаться уяснить себе, где он находится.
Этот вопрос занимал его больше всех других, а их было немало. Он считал его ключом ко всем остальным, ijo ответа, хоть немного правдоподобного, получить не мог.
Однажды он подумал, что можно по запаху определить, дома он или в больнице, но воздух был очень чист, и никакого, даже слабого, запаха он не почувствовал.
