— Сергей Сергеевич, вы меня слышите? — раздается из репродуктора.
— Да.
— Мы приняли такое решение… — Логинов на мгновение замолкает, потом заканчивает: — К вам идет Казимир Павлович.
Пауза.
Очень длинная пауза.
— Вы меня поняли? — спрашивает Логинов.
Кашлянув, Волошин отвечает:
— Да. Но мне кажется…
— Я тоже решительно против! — Елена Павловна порывисто вскакивает, подходит к микрофону и повторяет громче: — Андрей Васильевич, это безумие! Вы должны запретить.
— Но это единственный выход, Елена Павловна, вы же понимаете, — тихо доносится из репродуктора.
— Андрей Васильевич, ведь еще ни разу не пробовали, — говорит сумрачно Макаров.
— Бек уверяет, что вся методика отработана. Он представил нам протоколы испытаний в барокамере. До двухсот атмосфер.
— Андрей Васильевич, позовите Казимира Павловича к микрофону, — перебивает Елена Павловна.
— Его нет в рубке. Он готовится к погружению. Что ему передать?
Елена Павловна качает головой, отмахивается от репродуктора и уходит в свой темный угол.
— Сергей Сергеевич, дайте полный свет и будьте внимательны, — помолчав, говорит Логинов.
— Понятно.
— Этот ваш «морской змей» мертв?
— Вполне. Десять тысяч вольт! Могу ударить еще раз, но он не подает никаких признаков жизни.
— Хорошо. Только все-таки посматривайте за ним. В воде нет никаких изменений?
— Сейчас возьмем пробу, — Волошин оглянулся на Елену Павловну.
— Я сейчас сделаю, — сказал Макаров.
Он начал брать пробу забортной воды, а мы смотрели и ждали.
Значит, вот как убил Волошин это неведомое морское чудище — электрическим разрядом высокого напряжения!
Похоже, что «морской змей» сражен наповал. Он ни разу не шевельнулся после удара током, мы бы сразу это почувствовали. Но зачем все-таки пробы воды, все эти приготовления?… К чему? И как именно Бек будет нас спасать?
Я хотел спросить об этом Волошина, но тут Макаров закончил возиться с пробирками и сказал:
— Все нормально. Передайте, пожалуйста, Казимиру Павловичу, анализ совершенно нормальный, никаких добавочных примесей.
— Хорошо, — немедленно откликнулся из репродуктора Логинов. — Он идет к вам. Ждите.
— Сколько займет погружение? — спросил Волошин.
— По его расчетам, около часа.
— Пусть покажется с левой стороны. Иллюминаторы правого борта у нас закрыты.
— Ясно, — в репродукторе что-то щелкнуло. Видимо, Логинов выключил его.
Этот час, наверное, был самым длинным в моей жизни. Мы все молчали, до боли в глазах всматриваясь в голубоватое сияние, клубившееся за иллюминаторами.
