Всюду вдоль стен стояли большие шкафы, наполненные книгами, большей частью изгрызенными мышами. Над шкафами висели изображения святых, пап, провинциалов и т. п. Баконе говорили, что некоторые из этих полотен представляют большую ценность, как-то: святой Франциск, сухонький безусый человек, на ладони у него сидит птичка, другой рукой он гладит ее; святой Лаврентий — тощий, высокий молодой человек держит жаровню, на которой его поджаривали палачи; святой Иероним (наш земляк)[7], с седой бородой по пояс, крючковатым носом и огромными глазами, уставившимися на человеческий череп; казалось, святой удивляется черепу, а череп — святому; наконец, какой-то костлявый, полуголый святой стоял на коленях в воздухе, закатив глаза, с распростертыми над толпой руками.
Урок обычно начинался с вопросов настоятеля к дьяконам. Длилось это всего несколько минут. Когда Баконя приходил к началу и слышал их ответы, то понимал не больше, чем если бы они говорили по-турецки. Настоятеля сменял фра Кузнечный Мех, он спрашивал заданный урок у послушников или заставлял это делать Клопа. Затем заступал фра Вертихвост, и тут только Баконя начинал кое-что понимать. Вертихвост разъяснял «основы» богословия, христианские «подвиги милосердия», обязанности монаха, изречения святых отцов и прочее. Напоследок Вертихвост вызывал Баконю и заставлял его в сотый раз писать азбуку. Иногда требовал слагать фразы. Под каждой буквой стояло слово: под буквой аз — стояло «а-ки», под буки — «бес-мрь-ть-нъ»; под веди — «вь-се-дръ-жи-те-лю».
Вертихвост поручал дьяконам и послушникам «укрепить в сем» юного Ерковича, и на смену ему приходил фра Тетка, преподававший пение.
Дьяконы садились с послушниками, и тут уж отличался Баконя, хотя он был только первый год в «школе».
Тетка, пройдясь взад и вперед, поднимал палочку, и раздавалось слаженное пение. С горящими глазами следил Баконя за каждым движением палочки, и, когда конец ее обращался к нему, его звонкий голос звучал особенно сильно и красиво, и тогда загорались глаза и у Тетки.
— Браво, Еркович! Ну-ка, еще раз: Хри-стос, у-слы-ши нас! Хри-стос, по-ми-луй нас! Ки-и-и-ри-е элейсон!..[8]
И на этом уроки заканчивались.
Сердар в учебные дела не вмешивался, он занимался сельским хозяйством. Фра Бурак опять же был занят другим делом: он вел монастырское счетоводство. Квашня преподавал историю церкви, догматику, герменевтику и… всякие другие высокие науки, но только после сиесты.
