драгоценной красотой обладал оригинал. Двенадцать золотых зубцов
венчали корону по всей окружности: в передней части они были короче и
удлинялись к задней, словно лепестки, так что самые длинные и сложные
в узоре располагались сзади. В центр каждого из зубцов был вставлен
овальный желтый камень. Все это вместе — и очертания, и камни, и
золотая чеканка и другие узоры, густо испещрявшие венец, производило
впечатление законченности и красоты, исходящей из совершенного
сочетания форм, материалов и орнамента.
Некоторое время эльфы, склонившись над столом, изучали свиток. Кравой,
весь напрягшись, ждал, что скажет Гердерик, но тот молчал… Тогда он
решил начать сам: набрав в легкие побольше воздуха, он изложил перед
озерным эльфом все, что знал о короне Кайлала, — начиная от легенды о
двух братьях и заканчивая недавним приключением Коттравоя в лесу. Он
говорил, с каждым словом все больше волнуясь и вдохновляясь — начатая,
как простой пересказ, его речь превращалась в пламенный призыв.
Гердерик слушал — так, как умел слушать он один: не перебивая,
внимательно наблюдая глазами за собеседником и ловя каждое слово и
жест. Он дал краантль высказать все, что тот мог сказать; после этого,
выждав на всякий случай еще пару секунд, снова задумчиво откинулся на
стуле. Кравой не сводил с друга нетерпеливо-выжидающего взгляда.
— Ну, так что думаешь?! — не выдержал он.
Озерный эльф окинул его с ног до головы неспешным оценивающим
взглядом.
— Кейнару тебе найти надо — вот, что я думаю. Кей-на-ру! Хоть будет, чем
голову занять! Да и все остальное тоже… Глядишь, лишние мысли-то сами
и выветрятся.
Кравой с досадой махнул рукой.
— Ну вот, я тебе дело говорю, а ты!.. — Он отхлебнул вина. — Нет, друг,
не для меня все это — не хочу я никакой любви… Хватит уже с меня!
— Можно подумать, Эллар станет тебя спрашивать, хочешь ты или нет!
Увидишь какую-нибудь красавицу и, хлоп! — уже и не помнишь, как тебя
зовут. А как вспомнишь, так уже стоишь по колено в фонтане, мокрый как
курица, а лучший друг тебя водой окатывает — так ведь в вашем лунном
бассейне свадьбы гуляют? А ты не можешь и слова сказать, только
улыбаешься, как дурак, а чему — и сам не знаешь…
Кравой рассмеялся — обескураживающая простота рассуждений ирилай
всегда восхищала его! На мгновение он даже отвлекся от короны.
— Это все прекрасно, но, боюсь, не стоять мне мокрому как курица, —
покачал головой он. — Та, которую я хотел назвать своей кейнарой,
погибла, а другую я не хочу… Доживу уж как-нибудь один. К тому же мне
