вороны отступили, а вместе с ними отошли и магоны, оставив выживших
краантль в изумлении бродить по бесплодной пустыне, раскинувшейся там,
где только что был их дом. С тех пор никто и никогда не видел стен
Золотого города. Рас-Кайлала больше не было — никто не сомневался:
угроза, брошенная Кровом, свершилась: город солнца исчез с лица Риана.
Уцелевшим горожанам — бездомным, потерявшим все, кроме собственных
жизней, — пришлось искать приют в лунном Рас-Сильване, а место, где
некогда стоял Рас-Кайлал, стали называть Пустошью.
Так краантль поселились в лунном городе, где жили до сих пор, и хотя они
не могли посетовать даже малость на отсутствие гостеприимства у детей
Эллар — их любили, и они как эльфы пользовались равными правами с
эллари — все же это был не ИХ город. Сам его дух был иным; звуки, цвета,
мелодии — все отличалось! Как безбедна ни была их жизнь здесь,
краантль не переставали мечтать о той, утерянной родине; она манила их, они тосковали по ней, как перелетная птица по родным местам. В глубине
своего гордого сердца каждый сын солнца надеялся, что когда-нибудь
придет тот, кто сможет избавить народ краантль от древнего проклятья,
вернув янтарный венец, а вместе с ним — Золотой город, ибо судьба Рас-
Кайлала была неразрывно связана с судьбой короны ее основателя. «Не
вечна тьма, не вечен сон, и то, что скрыто до поры, явится вновь
навстречу дню, пройдя незримые миры…» — так говорилось в древнем
напеве, сложенном неведомым певцом, и краантль хотелось верить в то,
что песня говорила о возвращении янтарного венца…
Хотелось верить в это и старшему жрецу солнца Кравою Глейнирлину,
стоящему у окна в предрассветный час. Нашествие магонов отняло у него
мать и отца, сам же он ребенком попал в Рас-Сильван в семью Лагда. Как и
все краантль, он знал легенду о янтарном венце, ибо судьба всех детей
солнца неразрывно связана с этой, случившейся много сотен лет назад
историей двух блистательных сыновей Краана, чьи гордые мечты
воспарили слишком высоко и безоглядно; и также как любой краантль, он
не мог не надеяться на возвращение Золотого города. Именно потому его
глазам было достаточно мгновения — нет, полмгновения! — чтобы
признать в невзрачном куске металла, оказавшемся в сумке, переданной
Коттравоем, предмет ценности, которую трудно описать какими-либо
словами. Слишком прочно был запечатлен в сердце каждого краантль
образ утраченной короны Кайлала, передаваемый из поколения в
поколение, чтобы не узнать в витиеватом золоте один из его зубцов —
