сочеталась с живостью чувств и мыслей, а всегдашняя приветливость и
видимая прозрачность поведения скрывала глубокий, пребывающий в
постоянном движении ум. Со временем этот постоянный мысленный анализ
становился все более важным и глубоким в нем: казалось, он не просто
живет — но исследует жизнь! И эта привычка к наблюдению, страсть к
постоянному исследованию, к проникновению в суть вещей, чем дальше, тем больше обостряла прозорливость Иштана: порой складывалось
впечатление, что он способен прозревать мысли и поступки других куда
глубже, чем можно было предположить, — такая прозорливость
удивительно не вязалась с его юным возрастом, неизменно привлекая
внимание окружающих.
Возможно, из-за этой самой прозорливости в синих глазах веллара все
чаще проглядывала тонкая лукавинка, как если бы он хотя понимал и
видел реальность значительно глубже, чем другие, но считал нужным лишь
частично докладывать о своих открытиях в форме слов; по свидетельству
многих такое же выражение было некогда в глазах его сестры… Со
временем эта глубина взгляда в Иштане становилась все более явной, как
если бы каждая пойманная и передуманная им мысль оседала в глазах
этим блеском ума, придирчиво и жадно изучающего внешний мир. Что же
касается его собственных мыслей, то о них мало кто знал что-либо сверх
того, что он произносил вслух; со всеми, кроме очень близких, — а по
существу, с одним лишь Кравоем — молодой веллар всегда сохранял некую
дистанцию, так что залезть ему в душу было нереально.
В общем, очень скоро он стал одним из самых замечаемых эллари в
городе: красота, ум, затаенное богатство внутренней жизни — все это так
отвечало тем свойствам, что приписывались холодному свету Эллар!
Однако было в Иштане еще нечто большее, нежели совокупность этих
качеств, нечто столь неосязаемое, что ему даже трудно найти
определение… Благородство души — так можно назвать это свойство;
неуловимое, и, тем не менее, неким флером окутывающее все его
поведение. Аристократизм духа, отточенный бессчетными поколениями
именитого рода — он сквозил в молодом велларе ежесекундно — в каждом
взгляде, движении, в тоне, которым он говорил с другими эльфами, и даже
в жесте, которым поправлял плащ, садясь в седло. С каждым годом эта
порода в нем становилась все более явным, очерчивая будущий облик
князя Рас-Сильвана.
Претерпела изменения и внешность Иштана: ранее хрупкий и нежный, он
вытянулся, став выше ростом; конечно, до плечистых краантль ему было
