«Я царь, я раб, я червь, я Бог…»
Он не любил подчёркивать некое особое положение поэта в ряду других профессий и состояний. Дивился, когда средней руки литератор представлялся при знакомстве: «Поэт такой-то». Никто никогда не слышал, чтобы он сказал в телефонную трубку: «С вами говорит поэт Твардовский».
До последнего дыхания В.Я. Лакшин не оставлял тему защиты высокого светлого имени А.Т. Твардовского, он был бесконечно предан русской литературе, утверждал её уникальное значение в культуре мира и отстаивал поэта Твардовского как одну из драгоценных её жемчужин.
Прошли годы. Я следила за ходом творческой жизни В.Я. Лакшина, издалека переживала по поводу трудности его судьбы. В январе 1985 года, когда вышла в свет моя первая работа – перевод с английского последней книги Джона Гарднера «Искусство жить», Владимир Яковлевич позвонил мне – он работал тогда в «Иностранной литературе» – и сказал добрые и значимые слова одобрения по поводу этой моей работы: «Галя, милая Галя, я всех спрашиваю, не моя ли это студентка сделала эту чудесную книгу?» Я была счастлива.
Наступил 1987 год. В журнале «Дружба народов» наткнулась на новую повесть Лакшина «Закон палаты». Я всегда была убеждена, что внутри его таланта живёт замечательный прозаик. Гордилась его прекрасными новеллами «Ольга Леонардовна» и «Елена Сергеевна» и ждала, когда за ворохом великолепной публицистики он раскроется как мастер большой прозы.
«Закон палаты». Так назвал он свою автобиографическую повесть. Я уловила перекличку с А. Чеховым. Эта повесть потрясла меня. Именно здесь подробно рассказано о детстве и отрочестве автора, сражённого в детстве тяжелейшим поражением позвоночника. Дети, лежавшие в санатории, где лечат костный туберкулёз, были закованы в гипсовые коконы и ждали годами, когда их можно было бы поставить на костыли. Шла война. И детей эвакуировали из Москвы на восток. С какой глубочайшей благодарностью написаны портреты измученных жизнью и войной женщин, которые по вагонам укладывали на полки детей, успокаивали и оберегали тревожных несчастных девчонок и мальчишек. Поразительная атмосфера этой палаты, где жили, формировались как люди, боролись за жизнь эти отроки. Сколько сердечности и заботы, сколько тепла отдавали ребятам эти простые русские женщины – нянечки и медсёстры, врачи и педагоги. Во славу высокого подвига бескорыстия и жертвенности написана эта повесть!
Какое богатство душевного сочувствия и благодарности простым людям вложил автор в это повествование, какое глубочайшее знание детской души, понимания сложности их психологии передал в своей прозе Владимир Лакшин!
