Мы должны научиться не разбрасывать ее направо и налево. Вот и все.
Дайрин помолчала пару секунд. Наконец она просто прислонилась к стене и кивнула.
— Я думаю, я просто продолжу работать над этим. А где мама?
— Опаздывает, — ответила Нита. — Вероятно, до сих пор ищет отцовские бумажки. Она упоминала, что он снова начал складывать все это в старые красные коробки.
— Ух-ох. И это после того, как получил новый шкаф для бумаг, — хихикнула Дайрин. — Бьюсь об заклад, его ждет скандал.
Они услышали, как кто-то подъезжает к дому. Нита прислушалась и по звукам, доносящимся из окна ее спальни, смогла определить, что это была машина ее отца. Ее мама отправилась погулять по городу пешком. Нита глянула на часы. Было без нескольких минут пять, раньше, чем он обычно закрывал свой магазин.
— Вот и он. Держу пари, он закрылся пораньше, чтобы избежать взбучки.
Задняя дверь открылась и закрылась. Нита поднялась, зевая; даже несмотря на съеденный бутерброд, мысли об ужине возникли в ее голове, а желудок начал издавать звуки, схожие с вежливым приветствием на Рирхатх Б.
— Мама ничего не говорила насчет того, что сегодня на ужин? Может, мы можем уже начать?
— Я не помню, — сказала Дайрин, когда они шли через гостиную. Этот ответ не был необычным для нее, Дайрин всегда предпочитала сначала съесть еду, потом спрашивать.
— Эм, — сказала Нита. — Папа?
Она замерла на месте. Ее отец стоял в кухне, глядя на счетчик плиты так, словно ожидал найти что-то там, но на плите ничего не было, выражение лица ее папы было странным.
— Ты забыл что-то, Папочка? — спросила Нита.
— Нет, — ответил он. Затем Нита увидела его лицо, хотя он и старался не показывать своих чувств, его руки не просто лежали на счетчике, но держались за него, голос звучал приглушенно, словно горло было сжато тисками страха.
— Где мама? — задала вопрос Дайрин.
Желудок Ниты связался тугим узлом.
— С ней все в порядке?
— Она… — сказал ее отец. И после паузы: — Нет. Ох, дорогая…
Дайрин прошла вперед мимо Ниты, с ее лица сбежала краска, она стала такой же бледной, как и ее папа.
— Папочка, где мама?!
— Она в больнице, — он повернулся к ним, но продолжал упрямо смотреть на плиту. Затем его глаза встретились с Нитиными, в них плескался страх, такой сильный, что был почти осязаемым. — Они думают, что она очень больна…
Его голос прервался, не потому, что ему было нечего сказать, но потому, что он боялся произнести это вслух, даже подумать об этом. Тем не менее Нита слышала это так же, как и он, слова бились у него в голове:
