Управляющий делами нагнулся ко мне через стол и спрашивает:
— Каким еще «икротителем»?
Я говорю:
— Ик-ротителем… ик-львов.
— Каких таких… ик-львов?
— Ну, помните, такие… ик… косматые?.. Как ваша машинистка… Что вы, не знаете?
— Машинистку я, безусловно, знаю. А про что вы мне икаете, я не могу понять!
Я тогда крикнул:
— Вы же сами подписали приказ! Ик!..
Ну, конечно, он понял, что это — его ошибка. Только он не желает отвечать за ошибку. И начинает все дело замазывать. Он говорит:
— Ах, это… Да, действительно, назначили немного… (Вы слышите? «Немного»!) Ну, и что ж такого? Так сказать, выдвигаем молодняк…
— Какой же я «молодн… ик»… то есть «молодняк»?! Мне уже за сорок лет. И потом: разве молодняк у нас выдвигают, чтобы его сразу растерзали?!
— Ну уж и сразу… У нас вообще львы брезгливые: они вас навряд ли станут жрать.
Я говорю:
— Ну, хорошо, а что мне теперь делать?!
— А вы, — говорит, — товарищ Трофимов, пока что, так сказать, принимайте, так сказать, дела.
Я говорю:
— Если я приму эти, как вы говорите, «дела», то эти… ррррр… «дела» они меня… ррррр… сожрут!
А он говорит:
— Если вы настолько недисциплинированны, вам надо бояться не львов, а вышестоящих инстанций!
Ну, я вас спрашиваю: можно разговаривать с таким бюрократом? Я махнул рукой и пошел… пошел… Куда пошел? В местком пошел. А куда же?
Я думал так: профсоюзная организация должна заступиться за трудящегося — членские взносы у меня заплачены, марки наклеены вдоль и поперек. Куда же еще идти? А у нас такой председатель месткома: он терпеть не может ссориться с начальством. Он меня выслушал и говорит:
— Понимаешь ли, формально они правы. Тебя перебрасывают из одного отдела в другой. Только и всего. Ничего страшного.
Я говорю:
— Какой же это отдел? Это — клетка!
— А ты, — говорит, — не сразу их принимай, а по одному льву, по два в день.
Я говорю:
— Да мне пол-льва в день — во… за глаза хватит!.. Да у нас охрана труда есть или нету?! Вы хоть от диких зверей меня можете охранить?!
— А мы тебя в клетку не пустим без пистолета или железного лома.
Я говорю:
— Значит, мне надо взять этот лом и застрелиться около клетки — да?
— А ты пойди, присмотрись.
— К кому это «присмотрись»?!
— Ко львам.
А я вообще такой человек: если увижу надпись «Здесь злая собака», я уже по этой улице не пойду. А тут — львы. И я к ним должен «присматриваться»…
Ну, доплелся я до конюшни, посмотрел на них… Правда, они все в клетках. И спят. Один только лев не спал. Он это… мяукал… Мне от одного мяуканья плохо стало. А тут, знаете, старик сторож прибирает, подметает клетку, будто там не львы спят, а белые мыши.
