И вот месяца три тому назад присылают к нам в управление одного молодого товарища, который только-только окончил строительный техникум, и назначают его десятником: командовать целым взводом рабочих. Молодость сама по себе не беда. Дело в характере…
А нам, знаете ли, попался такой гусь лапчатый. Эдакий барчук пролетарского происхождения. Юный граф с презрением на лице и кудрями на лбу и на затылке, как у дореволюционного дьякона. Штаны у него узкие с клешем и мозги — узкие, но уже без клеша. Работать он еще не умеет, но уже не желает. А командовать он готов, хотя и не знает, как и для чего. Поставили его на ремонт жилого дома. Халтурщику на ремонте, я говорю, вообще раздолье: хочешь — ремонтируй на самом деле; а хочешь — давай одну видимость ремонта…
Вот наш Ряжкин, этот свежеиспеченный десятничек, распорядился кое-как, кое-чего, кое-где прилепить-приткнуть и приказывает нам — штукатурам: дескать, мажь, ребята! Я ему еще сказал: «Это ж, говорю, халтура; если моя старуха на этот ремонт дунет, так все рассыплется, как от атомной бомбы». А Ряжкин даже глазом не повел. Повторяет распоряжение: «Мажь, и все!» А что сделаешь? — он ведь единоначальник!
Ну, думаю, обожди, единоначальничек, ты у меня запоешь тенором…
Ладно. Приходит время, и приезжает комиссия принимать нашу халтуру. Все идут в отремонтированный корпус. Я за ними, хотя меня никто не звал…
Товарищ Ряжкин стоит у входа: «Прошу вас, пожалуйте, прошу вас, прошу… Эй!» — это он меня увидел. Но при комиссии ему особенно разоряться неудобно — так? Значит, он и со мной — за ручку… А председатель комиссии начинает уже осмотр:
— Ну-ка, ну-ка, как вы освежили этот домишко?.. Ну, с виду оно — все прилично.
И комиссия начинает улыбаться… Один член спрашивает: «А эта дверь куда ведет?»
Я говорю:
— В соседнюю комнату… Вот, пожалуйста…
И легонько так берусь за круглую ручку двери… А ручка остается у меня в руке. Я этот фокус удумал еще заранее. Но на комиссию это производит «красивое» впечатление. Председатель многозначительно говорит «нда»… Десятник Ряжкин несколько зеленеет, но потом опять делается розовым. Думаю: «Ты у меня сегодня поработаешь хамелеоном: будешь еще менять цвета на собственной физии!..»
— А как у вас насчет слышимости? — спрашивает председатель.
Я моментально отзываюсь:
— А вы сами попробуйте. Вот я уйду в ту комнату, а вы извольте произнести что-нибудь здесь своим нормальным голосом.
И — шасть за дверь.
Председатель, не повышая тона, солидно задает мне вопрос:
