— София… — мягко произнесла Джоан. — Оставь свою работу здесь.
— Почему?
— Тебе сейчас нужен полноценный отдых. Я хочу, чтобы ты вернулась с новыми силами и идеями.
Новыми идеями? Что имела в виду Джоан? Догадалась, что во снах ей являются не присяжные и судьи, а один очень знакомый адвокат? Поняла, что право, всегда интересовавшее Софию, теперь волнует ее куда меньше, чем Митч?
— Я думаю только о работе, — сказала София, сознавая, что это неправда. Господи, что с ней происходит? Ей следовало сбежать из города еще тогда, когда она получила эту проклятую корзину с «Гиннессом» и компакт-диском.
— Ты словно специально пытаешься быть такой, какой я хочу тебя видеть.
— Я хочу место заместителя окружного прокурора, Джоан. И это все… — почти умоляюще произнесла София.
— Когда ты вернешься через две недели, мы поговорим об этом еще раз. И успокойся.
Разговор, очевидно, был окончен.
Идя к себе по бесконечным коридорам и прокручивая в голове беседу с Джоан, София, наконец, окончательно определила свое будущее: она согласится на новую должность, и ее жизнь станет зеркальным отражением жизни босса. Но сейчас она выпустит на волю ту часть себя, которую скрывала со времен окончания Гарварда. На короткий срок в ней проснется женщина с чувственной натурой и живым воображением. Женщина, которой пришлось уйти в тень, потому что она не могла думать о карьере, когда рядом был мужчина, владеющий ее чувствами, воспламеняющий ее тело, наполняющий ее желанием.
В четверг Митч приехал в дом своих родителей, стоявший на побережье, чтобы подготовить все к уикенду. Он убрал мебель из маленькой спальни и сделал ее похожей на их съемную квартирку. Тогда они жили в студии с маленькой кухней.
Нетерпение бурлило в его крови, когда в пятницу вечером, примерно в половине седьмого, он остановился у дома Софии. Сделав глубокий вдох, он напомнил себе, что собирается начать завоевание ее души и тела только в домике на пляже.
Честно говоря, он не думал, что продержится так долго. Его сны прошлой ночью были до краев наполнены Софией, и, проснувшись утром, он чувствовал абсолютное опустошение. Он собирался стать ее господином, но понимал, какой хрупкой и призрачной могла в один миг стать эта власть. Он надеялся, что его месть послужит надежной защитой от тех чувств, которые он к ней испытывал. София не прилагала к этому никаких усилий, и он чувствовал себя неразумным псом, боготворившим свою хозяйку. Мысль, что она будет с ним несколько дней, пульсировала в его мозгу. Инстинкт, древний как сам мир, говорил ему: «Перекинь ее через плечо, как добычу, и утащи в свое логово, где будет темно и тихо, и можно будет взять то, что принадлежит тебе по праву».
