Но у полиции были имена остальных членов группы и, главное, номера машин. По первому адресу выехала группа во главе с Савченко. «Ягуар» был оформлен на Зурало и стоял во дворе жилого многоквартирного дома. Савченко долбанул по машине, заставив сигнализацию оглушительно взвыть, после чего быстро подбежал к подъезду.
Зурало вышел через минуту. Как только он шагнул из подъезда, на него набросились трое оперов и повалили на крыльцо, заковывая руки в наручники.
— Привет, сука, — процедил Савченко, грубо поднимая его на ноги. — Узнал? Ты же не думал, что наше знакомство так вот просто закончится, а? — волоча здоровяка-цыгана к машине, Савченко крикнул остальным операм: — Берите понятых и в хату!
Еще одна группа полицейских вычисляла вторую машину. Это было не так просто, пришлось подключить ДПС и систему «Город». Но через полчаса работа принесла результат — машину бойцов Чандера заметили около летнего кафе.
Двое крепких и черноволосых, с золотом на шеях и руках типов — двое из трех, с которыми уже сталкивались Туров и Савченко перед особняком Чандера — обедали, когда в кафе ворвались опера во главе с Матвеевым.
— На пол! Полиция! Быстро, на пол, оба!
Один повиновался, но второй что-то агрессивно зарычал по-цыгански — и немедленно получил мощный удар в лицо рукояткой пистолета от одного из оперов. После этого на пол летнего кафе повалили обоих.
Зурало на допросе в местном ОВД хранил спокойствие, словно его пригласили помедитировать.
— Где Чандер?
— Откуда я знаю? Мне он не отчитывается.
— Где он сейчас? Мы проверим твой сотовый и все равно узнаем, ты это понимаешь?
— Проверяйте.
— Где он сейчас? Адрес!
— Поищите в коттедже, адрес вы знаете.
Агрессивный тип с разбитым ртом, которого перед допросом пришлось показать врачу для обработки раны, лишь зло рычал по-цыгански.
— Хорош ломаться, ты по-русски лучше меня говоришь! — орал Матвеев.
Тип вскочил и ломанулся на Матвеева. Опер был готов к такому повороту и ловко отскочил.
— Сюда, мужики!
В кабинет ворвались двое оперов, с помощью резиновой дубинки успокоивших типа. Повалившись на колени, тот с ненавистью продолжал тараторить по-цыгански, явно посыпая Матвеева отборным матом.
— Хочеш по-плохому, урод? — Матвеев забрал дубинку у оперов и замахнулся. — Хочешь по-плохому?!
Цыгану было плевать на все, и он это отлично продемонстрировал, потому что резко дернулся вниз — и разбил собственное лицо об пол. Вскинув залитое кровью яростное лицо, он рявкнул:
