АВДОТЬЯ ГАВРИЛОВНА
Пустое. В чем же надобность Ваша, любезной Вильгельм?
ВИЛЬГЕЛЬМ
(жестом указывая на эстраду) За меня Вам скажет об этом музыка!
Звучит музыка. Зрители обступают эстраду. Аплодисманы. Продолжая указывать плавно узогнутой рукою на эстраду, Видьгельм предлагает другую руку Авдотье Гавриловне, помогая выйти из беседки.
ВИЛЬГЕЛЬМ
Не забыли ль Вы обещания очаровать все собрание разом, подобно сиренам, без жалости губивших в давни времена мореплавателей?
АВДОТЬЯ ГАВРИЛОВНА
(выходя) Комплиман Ваш двусмыслен, но остер. Я помню свои обещания. (в сторону) Вот он, гнет ссвета, тягостный жребий, почитаемый иными за безбедну жизнь средь розанов и кринов! Являть с собою вид довольства и веселия, тщась меж тем не выдать слезным током тяжкий стон сердца! О, сколь нещасливой можно быть в блеске красоты, младости и славы! (Вильгельму) Однако ж общество проявляет признаки нетерпения.
ВИЛЬГЕЛЬМ
(Александру и Алексею) Служение музам — прежде всего, господа! Я — к вашим услугам по освобождению от онаго.
Картина 8.
АЛЕКСАНДР
(во след Вильгельму) Можно ли быть столь легкомысленну до сериозных дел? Впрочем, сударь, не станем предаваться излишним досадам. Все равно еще недостает одного участника к нашей беседе.
АЛЕКСЕЙ
(в сторону) Да, его секунданта еще нет.
АЛЕКСАНДР
(в сторону) Однако его сообщник заставляет себя ждать. (Алексею) Что ж, сударь, предадимся покуда наслаждению пением.
АЛЕКСЕЙ
(с ирониею) О, да, пением…Губительным пением сирены!
Картина 9.
Музыка и движение вокруг эстрады.
Алексей стоит у беседки, полагая себя в уединении. Поза его выражает глубокое уныние. К нему незаметно подходит Наталия в костюме Цветочницы.
АЛЕКСЕЙ
Итак, поддавшись мимолетному порыву гнева, я окончательно запечатлел на страницах моей жизни начертания злобного фатума. Какая тщета! Поединок с соперником, представлявшийся мне желанным столь недавно, ныне страшит меня. Не в том единственно моя кручина, что зрак обольстительнейшей из женщин, доныне сиявший в моем сердце, померк, подобно тому, как меркнет ярчайшая из звезд, когда в черное сияние эфира выплывает прельстительная луна… О, нет! Мысль много ужаснее терзает мой смятенный разум. Я страшусь причинить малейший вред тому, кого только что столь безрассудно вызвал на поединок…Я попросту не могу поднять на него руки, смертоносно продолженной сталью! Ея брат! Ужели нет выхода, каковой не был бы унизителен для чести моего имени? (Наталия подходит ближе, стоит за его спиною, слушая с живейшим вниманием). Решение найдено! Я должен погибнуть от его руки. Это не опечалит ту, которая видела меня лишь единожды. Сколь горько покидать пир жизни молодым! Сколь сладостно отдать жизнь ради той, чье имя с последним вхдохом слетит с моих уст! Итак — смерть!
