– Вы такая красивая, – пробормотал он ей в шею.
Эти слова опустились на нее, точно покрывало из снега. Ей и раньше приходилось слышать эти полные фальши комплименты, в том числе и от богатого мужчины старше ее, который придавал им не больше значения, чем Уилл. Эйва почувствовала в груди холодное онемение и оттолкнула его.
– Стоп. – Она набрала побольше воздуха в легкие и собрала в кулак всю свою решимость. – Вы должны немедленно это прекратить.
Уилл отпрянул. В его голове царило смятение, в то время как кровь продолжала бурлить от желания. Но тут он заметил в широко открытых глазах Эйвы странную уязвимость и едва узнал ее. Что же произошло? Он был уверен, что ей нравилось целоваться с ним, но вдруг что-то заставило ее остановиться.
Глупо было просить у нее поцелуй, но он должен был хотя бы немного попробовать на вкус эту женщину, прежде чем навсегда выбросить ее из головы. План его, тем не менее, безнадежно провалился, потому что после поцелуя жажда лишь усилилась. Уилл провел рукой по щеке, восстанавливая дыхание.
– Все зашло дальше, чем я хотел изначально.
– Думаю, все зашло дальше, чем мы оба хотели.
И Эйва продолжила уже другим, отстраненным тоном. Уилл чувствовал, как с каждым ее словом его внутренности все туже завязываются в узел.
– Однако давайте не будем принимать происшедшее за то, чем оно на самом деле не является. Вы попросили меня вас поцеловать – я поцеловала. Считайте это благодарностью за то, что вы помогли мне освободить Тома.
Помог ей освободить Тома? Ее безразличие бесило Уилла – особенно если учесть, что он был по-прежнему возбужден. Она ведь тоже пылает от страсти, так почему же ведет себя так, будто этот поцелуй так мало значит для нее?
– И я должен поверить в то, что это было единственной причиной?
– А вы ожидали чего-то большего? – бросила в ответ Эйва.
Уилла захлестнула волна злости, которая очень быстро сменила желание, бурлившее в его крови. Он должен оставить эту женщину в покое, должен отпустить ее. Черт, ему необходимо держаться от нее подальше. Она всего лишь актриса, мошенница, по которой плачет тюрьма. Какими бы благородными ни были ее порывы, Эйва зарабатывает на жизнь, обманывая людей. Уилл не мог уважать ее выбор – как не станут уважать и его избиратели, если вдруг выяснится, что он и мадам Золикофф как-то связаны.
И тем не менее…
Было в Эйве что-то такое, из-за чего его тянуло к ней, как этих деревенских простаков, веривших в ее «сверхспособности». Она зачаровывала его, а Уилл нечасто мог сказать такое в отношении женщины. Этот город был способен разжевать человека и выплюнуть… а она умудрилась в нем процветать. И еще она определенно не боялась его. За неприветливым фасадом Уилл разглядел более мягкую, чувствительную часть ее души, и был заинтригован. А каково было бы испытать ее действие на себе?
