«Поверим! Поверим!»
Ну, Одиссей, десять дней твои. А там — домой!
Воин уходит. Шум толпы постепенно затихает.
Менелай (Одиссею). Ты обманул их или в самом деле придумал какую-нибудь хитрость?
Одиссей. Кажется, придумал. Мы построим деревянного коня, такого большого, чтобы вы смогли влезть ему в брюхо и сидеть тихо, как мыши.
Агамемнон. Ха-ха! Как мыши! Это здорово — как мыши. Что-то я ничего не понимаю.
Одиссей. Это не беда. Главное, чтобы троянцы ничего не поняли.
Троя. Дворец Приама. Те же портик и колоннада. Раннее утро. Вбегает Парис. Срывает шлем и кидает его о землю.
Парис. Обломали мы им рога! Слава богам-покровителям! Трубачи! Трубите так, чтоб мой братец Гектор встал из могилы и порадовался вместе с нами.
Оглушительные фанфары. Вбегает Приам.
Приам. Что случилось, сын мой? Враг ворвался в город?
Парис (торжествующе). Взгляните на море, папаша. Берег чист, как глаза обманщика. Ночью греки подняли паруса и, поджав хвосты, отгребли в свою Элладу.
Приам. Быть не может! (Смотрит на море, всплескивает руками.) Слава богам! Слава богам! Слава богам!
Шум за сценой.
Что там за шум?
Парис. Греки зачем-то оставили на берегу деревянного коня. Здоровенного. Теперь народ бежит посмотреть на это диво.
Входит троянский воин.
Воин (Приаму). Государь! Только что наши люди схватили в тростниках на берегу подозрительного человека.
Парис (Воину). Тащи его сюда.
Два воина втаскивают Одиссея. Его трудно узнать: на нем грязное рубище, волосы всклокочены, борода побрита, лицо перепачкано грязью. Он связан.
Одиссей (подвывая). Горе мне! О-о-о! Эллины хотели убить меня, а теперь троянцы угрожают мне смертью! О! О! О!
Воины толкают Одиссея. Он падает на колени перед Приамом.
Приам (воинам). Развяжите его.
Одиссея освобождают от пут.
А теперь развяжите ему язык.
Воин замахивается на Одиссея древком копья.
Одиссей. Не бейте меня! Я все равно скажу правду, даже если вы меня потом убьете. Да, я эллин. Меня зовут… Синон. Да, Синон, так меня зовут… Я бежал от эллинов, потому что мне грозила гибель. Долгая война измучила нас. Мы не хотели больше голодать и умирать под стенами Трои. Я, Синон, выступил на собрании и от имени всех воинов потребовал немедленного возвращения на родину. Военачальники вынуждены были уступить нам.
И тут Одиссей — о, этот Одиссей, лживый Одиссей, коварнейший из людей Одиссей, — он подкупил нашего прорицателя старика Калхаса, и тот… и тот… (делает вид, что рыдания мешают ему говорить)
