С де Мерланом он мог согласиться, пожалуй, только в одном. Бой кипел везде примерно с одинаковой силой и яростью. Рыцари с обеих сторон, конные и спешенные, наносили и принимали удары, наступали, отступали и выходили из боя, но один среди схватки казался словно заговоренным. В отличие от большинства сражающихся он был закован в полный доспех, явно только что полученный из кузницы, — без вмятин и царапин. При этом он и его конь были богато наряжены, и головы обоих венчали высокие пышные султаны из страусовых перьев. Рыцарь сражался на стороне Ибелинов — но, судя по ярким крестам, нашитым на хаурт у коня, был из крестоносцев. Кто бы он ни был — вассал всесильного Жана Старого или богатый искатель приключений, — действовал данный персонаж настолько скверно и неумело, что было совершенно непонятно, что он здесь делает и как вообще до сих пор удержался в седле. Присмотревшись внимательнее, Жак с удивлением понял, что секрет неуязвимости рыцаря заключается в том, что участники ристалища стараются не ввязываться с ним в бой. Мало того, если тот все же оказывается на пути, то принимают от него удары, даже не парируя, а просто защищаясь щитами.
Мало-помалу благодаря присутствию Заговоренного рыцаря, который, как выяснилось, сражался за пуленов, имперские крестоносцы начали понемногу терпеть поражение. После того как последнего из них вышибли из седла, ибелинцы, объединив усилия, вытеснили германских рыцарей за очерченные границы, и герольды объявили об окончании ристалища.
После небольшой передышки, во время которой благородные дамы и господа немного перекусили и прогулялись к специально отведенному для них туалету, герольды объявили о начале джостры.
— Наградой победителю, — огласил герольдмейстер, — милостью его высочества зачинщика, герцога Лимбургского, будет полное вооружение миланской работы. А милостью его светлости барона де Ибелина Бейрутского — конь с чепраком, вышитым золотой нитью.
В подтверждение его слов слуги вывели на поле коня, у которого был закреплен на спине призовой доспех. При виде пегого дестриера-пятилетки и сверкающих на солнце лат с наплечниками, покрытыми позолотой и красивой резьбой, публика взревела от восторга.
— И достанется же такое богатство какому-то мазиле, — пробурчал завистливо Робер. Под богатством при этом он совершенно очевидно подразумевал не стоимость коня и доспехов, а их боевые качества. — Хотя, с другой стороны, если бы, к примеру, я или Недобитый Скальд при Бувине вышли в поле такими вот петухами, то вся императорская армия только за нами бы и охотилась. В бою нужно быть поскромнее.
