— А долго нужно служить, чтобы эту вот индульгенцию получить? — перебил его Робер.
— По ассизам Иерусалимского королевства служба длится год, — помявшись, разъяснил ректор, — но нам позволено давать отпущение, если собратья прослужат до следующей навигации.
— Это получается, что если мы вступим сейчас, то осенью получим индульгенцию? — оживился рыцарь.
— Не совсем так, монсир, — вздохнул ректор. — Осенью служба — весной индульгенция, зимой служба — летом индульгенция, весной служба — летом индульгенция…
— А можно наоборот? — поняв логику ректора, спросил Жак.
— Можно, конечно, и наоборот, — еще раз вздохнул ректор, — но только в любом случае служба вперед…
— Слушайте, милейший! — вспоминая, как они получали отпущение грехов в Дижоне, заикнулся Жак. — А может быть, мы с вами как-нибудь договоримся?
— Желаете выкупить крестоносный обет? Ну, тут я вам, конечно, посодействую, — снова оживился поскучневший было ректор. — Как только внесете в казну архиепископа сумму, достаточную для содержания полного рыцаря в течение года, плюс мои десять процентов за хлопоты, сразу же и можете отплывать восвояси с цидулкой, скрепленной печатью его высокопреосвященства.
— Благородные господа своим крестоносным долгом не торгуют! — гордо ответил Робер. — Давай, мэтр, зови своего писца с уставом да говори, что нам нужно делать, чтобы в ваше братство вступить…
Первые две недели после вступления в братство они с Робером жили именно там. Достославный рыцарь, оглядев длинный сводчатый зал с многочисленными лежанками, где жилую часть от конюшни отделяла лишь тонкая тростниковая перегородка, скривился, словно от лимона, но бодро произнес:
— Как говорил мой покойный дядюшка, граф Гуго де Ретель: «Настоящий рыцарь даже на дневке во время дальнего похода обустраивается так, словно он находится в покоях родового замка».
С этими словами Робер выбрал самое удобное, с его точки зрения, место, согнав с него двух апулийцев, и предложил Жаку устраиваться по соседству.
Разобравшись, как устроено крестоносное братство, Жак признал его организацию достаточно разумной. В это сообщество входили представители всех без исключения сословий, причем все без исключения получали от этого ощутимую выгоду. Толстосумы, не желающие подвергаться риску путешествия в неспокойные земли Латинского Востока, вносили деньги в казну братства, которое имело множество отделений в Европе, таким образом выкупая крестоносный обет. Бедняки-крестьяне, у которых денег не хватало не то что на выкуп, но даже на само путешествие, напротив, вступая в братство, доставлялись в Заморье за его счет и исполняли обет, в основном выполняя различные работы. Горожане, не желавшие путешествовать в одиночку, жертвовали оружие, одежду и разнообразные товары и отправлялись на нанятых братством кораблях, делая, таким образом, свое путешествие на Восток и обратно удобным и безопасным. Ну а воины, вступившие в братство, занимались своим обычным делом, ибо потребность в ратном труде на Святой Земле была неизменно высока.
