– Поклюет вам, стало быть с конца на конец, жареный петух в жопенках… Так и знайте.
И заковылял к лодке, потряхивая сивой бороденкой.
– А ты чего зубья скалишь? – набросился он на мирно стоявшего Гришу, и не думавшего смеяться; Гриша просто с нескрываемым интересом наблюдал за разыгравшейся сценкой.
– Удивлен-с… удивлен-с, Ананий Северьяныч, вашей замечательной угрозой несовершеннолетним преступникам. Только, я полагаю, мертвый петушок никак не в состоянии клеваться. Тем более – жареный.
– Еще как клюнет! За милую душу! – пообещал разгневанный старик. – И тебе заодно грыжу-то твою тощую пощиплет…
– Не верится как-то… – вздохнул Гриша Банный, точно в самом деле сожалел о том, что петушок не может больше клеваться.
С этого дня Ананий Северьяныч затаил черную злобу на маленьких сорванцов. Собственно говоря, он никогда их не долюбливал, и война между голодными отважинскими ребятишками и Ананием Северьянычем шла уже давно. Причиной раздора служил замечательный огород и не менее замечательный сад при даче Дениса, в которые Ананий Северьяныч вложил много труда и любви. Еще за год до переселения в новый дом старик уже привел сад в образцовый порядок. Высокий тесовый забор, почти в полтора человеческих роста, которым старик обнес все хозяйство, не спасал от сельских мальчуганов, систематически совершавших смелые налеты на собственность «новых буржуев», как отважинцы окрестили и звали за глаза Бушуевых. Ананий Северьяныч ловил ребятишек, трепал им уши, давал подзатыльники, ходил жаловаться матерям и в сельсовет – ничто не помогало: на утро он снова находил помятые грядки и оборванные кусты смородины и крыжовника. Ананий Северьяныч не понимал и не учитывал одного: полунищие односельчане ненавидели Бушуевых за то, что тяжелая жизнь их не похожа на привольную жизнь Бушуевых, за то, что Бушуевы богаты, а они бедны, и не удерживали своих детей от налетов на бушуевский сад. Они ненавидели все: и дом, и сад, и забор, и парусную шлюпку Дениса, и милую девушку Катю – прислугу Бушуевых. И не раз, с болью в сердце, Денис слышал за своей спиной злобный шепот:
– Буржуи проклятые… Одних в семнадцатом году турнули, теперь другие сели на шею.
А однажды Денис случайно услышал, как ругался в сельсовете подвыпивший демобилизованный красноармеец – тоже Денис – Денис Чижов.
– Товарищ председатель сельсовета! – кричал пьяный. – Как же так получается! Говорят, помещиков теперь нет! А Дениска Бушуев! Почему ему такая привилегия? Почему – дом собственный, двухетажный? Рази он не из того же теста, что и мы?.. Рази он не отважинских кровей? Дед, небось, в бурлаках ходил, а отец и вовсе в беспортошниках пребывал! Где тут правда? Я – Денис. И он – Денис. А почему жись такая разная при советской власти? Он даже не член партии!..
