— Значит, и корабля нет?
Под взметнувшимся плащом он был тощий, высокий, костлявый, из-под черной шапочки выбились рыжие волосы. Лицо, все в веснушках и складках, было противное, но не глупое. И на этом лице горели голубые глаза, в них металась досада и вот-вот могла вспыхнуть злость.
— Значит, взрослых нет?
Ральф ответил, уже ему в спину:
— У нас собрание. Присоединяйтесь.
Мальчики в плащах начали ломать строй. Высокий на них прикрикнул:
— Хор! Стоять смирно!
Устало, покорно хористы снова втиснулись в строй и, покачиваясь, стояли на солнцепеке. Кое-кто все же отважился хныкать:
— Меридью… Ну, Меридью же, ну, можно мы…
А потом один хлопнулся ничком, и строй смешался. Упавшего взгромоздили на площадку и положили. Меридью посмотрел на него пристально и не утратил выдержки.
— Ладно. Садитесь. А этот — ну его, пускай лежит.
— Но как же, Меридью…
— Он вечно в обморок падает, — сказал Меридью. — И в Аддис-Абебе, и в Гибралтаре. И на утренях плюхался прямо на регента.
Последнее замечание вызвало смешки хористов, которые черными птицами на жердочках обсели поваленные стволы и не сводили глаз с Ральфа. У них Хрюша не стал спрашивать имена. Его устрашило ведомственное превосходство и уверенная начальственность в голосе Меридью. Он притаился за Ральфом и занялся своими очками.
Меридью снова повернулся к Ральфу.
— Значит, здесь нет ни единого взрослого?
— Ну да.
Меридью тоже сел и всех обвел глазами.
— Итак, самим надо выпутываться.
Хрюша из-за плеча у Ральфа позволил себе вставить:
— Поэтому Ральф и созвал сбор. Чтобы решить, чего нам делать. Мы пока что у всех спросили, кого как звать. Вот это Джонни. Эти двое, они близнецы, Сэм и Эрик. Кто Эрик? Ты? Нет, это Сэм…
— Я Сэм…
— А я Эрик.
— Я всем предлагаю познакомиться, — сказал Ральф. — Я, например, Ральф.
— Так мы ведь уже, — сказал Хрюша. — Мы же только что спрашивали.
— Мы не младенцы, — сказал Меридью. — С какой стати мне называться Джеком? Я — Меридью.
Ральф посмотрел на него искоса. Да, это был голос человека серьезного, который знает, чего он хочет.
— Потом этот, — Хрюша уже разогнался, — ой, я забыл…
— Ты чересчур много болтаешь, — сказал Джек Меридью. — Заткнись, Жирняй.
Раздались смешки.
— Вовсе он не Жирняй, — крикнул Ральф, — его истинное имя — Хрюша!
— Хрюша!
— Хрюша!
— Ой, Хрюша!
Тут раздался настоящий взрыв хохота, хохотали все, даже самые маленькие. Смех вдруг сплотил мальчиков, и только Хрюша остался вне этого тесного дружеского кружка. Он залился краской, насупился и опять занялся очками.
