Страстная суббота | страница 2
Этторе рассмеялся.
— Да мне достаточно дотронуться до твоего подбородка пальцем, чтобы ты испугалась. Смотри, я как-нибудь это сделаю!
Она отстранила его совсем молодым движением и, проскользнув между ним и плитой, кинулась к двери.
— Карло! Карло! — позвала она.
Но сын обогнал ее и встал в дверях. Потом, набрав побольше воздуха и орудуя плечами, оттеснил ее к плите.
— Не выйдет, на этот раз тебе не удастся наябедничать отцу и, как тогда, довести его до того, что он чуть меня не избил и не проклял. — Он изобразил, как она пронзительным голосом звала отца. — Ничего у тебя не выйдет. Сначала должны объясниться мы с тобой, сначала разберемся сами, как мать с сыном. — Он рассмеялся.
Мать опять принялась за недочищенный картофель.
— Так что ты против меня имеешь?
— Ничего.
— Лгунья! Что ты имеешь против меня?
— Я твоя мать. И не могу ничего иметь против тебя. — Она обернулась и адвокатским жестом протянула руки ладонями вверх, показывая, что в них ничего нет.
Этторе в бешенстве затряс головой и, зажмурившись, прокричал:
— Что ты имеешь против меня-я-я!!
— То, что ты не работаешь! — крикнула она в ответ и спряталась в угол, за плиту.
Но он не тронулся с места, только еще раз тряхнул головой и выдавил долгое: «А-а-а!»
— То, что тебе двадцать два года и ты не работаешь, — повторила она.
— Так ты злишься на меня за то, что я не работаю и не приношу тебе этих мерзких денег. Ничего не зарабатываю, а ем, пью, курю, по воскресеньям хожу на танцы, а по понедельникам покупаю спортивную газету. Злишься, что я, не работая, хочу иметь все то, что другие зарабатывают своим горбом. Только это ты и знаешь, ты ни о чем другом слышать не хочешь, хотя то, другое, и есть главное, и есть правда, только она тебе невыгодна. Я в этой жизни не нахожу себе места, и ты это понимаешь, но думать об этом не хочешь. А я не нахожу себе места потому, что прошел войну. Запомни же раз навсегда, что я воевал и что война меня изменила, что она меня начисто отучила от этой жизни. Я еще тогда знал, что не сумею снова к ней привыкнуть, и теперь я целыми днями ничего не делаю именно потому, что стараюсь вернуть себе прежнюю привычку; только этим я и занят. Вот что ты должна и что ты не желаешь понять. Но я заставлю тебя понять это! — И он снова протянул к ней руку.
Она сказала:
— Зато я понимаю и своими глазами вижу, что ты не желаешь работать. Почему ты бросил работу на стройке?
— Хорошую работу мне там дали! Ты знаешь, почему я ее бросил, я тебе говорил, однажды я выложил это прямо тебе в лицо, вот как сейчас. Потому что это была работа не по мне, ты же видела, что меня там заставляли делать.