Заслуживает анализа резолюция Третьего комитета по правам человека, принятая Генеральной сессией ООН (16 декабря 1997 года). В ней по поводу «нарушения прав человека в Косово» записано следующее: 1) необходима нормализация образования в Косово; 2) осуждается интервенция полиции против мирных студенческих демонстраций 1 октября; 3) осуждается нарушение прав лиц, преследуемых судами за политическую борьбу с законами; 4) Сербия критикуется за дискриминационные законы (sic!), принятые после 1989 года: 5) необходимость возвращения албанских беженцев.
Резолюция требует от правительства СР Югославии восстановить демократические институты в Косово, открыть просветительские, культурные и научные учреждения косовских албанцев. Завершается она призывом к нормализации отношений СРЮ с международным сообществом, если она «улучшит и защитит права человека в Косово».
Принять такие требования было лишь с учетом: 1) фактической правдоподобности событий; 2) возложения ответственности только на одну, сербскую сторону; 3) поддержки резолюции со стороны тех стран, в которых права меньшинств вообще не признаются.
По форме, в которой эта резолюция изложена общественности, можно считать, что она практически невыполнима. Вопиющая проблема состоит в том, что в ней нет конкретных фактов, по которым можно было бы судить о нарушении прав косовских албанцев. Утверждение, что в Косово нарушаются все формы прав человека, следовало бы доказать, если бы действительно было желание избежать компрометации этого политического органа. Однако все было решено методом идолов рынка Бэкона – языком для внутреннего пользования, а не для отношений с окружающей действительностью.
В тогдашней конституции Республики Сербии из 136 статей 44 были посвящены правам человека. Эти конституционные нормы никого в Сербии, включая косовских албанцев, не лишали экономических, социальных, культурных, политических, гражданских прав. О каких дискриминационных законах идет речь? Если таковые имеются, следует их обнародовать и вынести на суд общественности. Даже если бы такой закон и нашелся, заинтересованная сторона могла бы в Сербии потребовать его изменения или отмены в Конституционном суде. Похоже, легче было обвинить Сербию в смертных грехах, чем применить на деле правовой механизм.
Проблема образования албанских студентов в Косово вовсе не является проблемой прав человека. Никто не лишал албанскую молодежь права на получение образования на албанском языке. Политическая элита косовских албанцев объявила бойкот сербским школам. В планах и программах обучения оставлен минимум, необходимый для понимания и использования сербского языка в общегосударственных делах, однако албанская «молодежь» в Косово не была согласна и с этим. Единственная проблема с правами человека в Косово, которую следовало бы обсудить – обращение с арестованными. Однако и ее следует исключить ввиду отсутствия исследования фактов, но даже если они и имело место, то никак не в системе «нарушения прав человека в Косово», потому как, возможно, было нарушено только одно право.
