Совсем по-другому чувствуешь себя зимою в вечнозеленом еловом или сосновом бору. То пролетит рыжей молнией с дерева на дерево белка, то рачительный лесной надзиратель - стрекотун-дятел, засунув в щель сухой осины сосновую шишку, хлопотливо молотит ее острым клювом, доставая зерна. То промелькнет, как серая тень, промеж деревьев трепетная коза, чтобы тут же исчезнуть в молодой березовой заросли.
А вот, оставляя широко развороченную борозду в снегу, прошли кабаны. Прошли совсем близко от лесника Рыгора Хаецкого. Он наблюдал это встревоженное движение жителей пущи из-за толстой дуплистой осины. По всему было видно, что дичь, покинувшая свое дневное пристанище не вовремя, напугана людьми. Хаецкий по приметам, ему одному понятным, мог определить, спасаются ли кабаны от волчьей голодной стаи или от самой большой для них опасности - от человека. Но какие люди и почему оказались в Малиновке самом глухом углу пущи, где даже в яркий солнечный день не увидишь, что делается от тебя за пять шагов? Более безопасного и удобного пристанища, чем те места, кабаны больше нигде не могли найти. После ночных набегов на ближайшие крестьянские поля они всегда возвращались в Малиновку и ныряли под ее теплое зеленое одеяло. Оттуда их могла поднять и выгнать только дружная и напористая стая охотничьих собак. Но разве теперь людям до охоты? Как только пришли немцы, они в первый же день понавешивали объявлений, чтоб население немедленно сдало радиоприемники, охотничьи ружья.
Охотничьи ружья не позволялось иметь даже лесникам. За несданное спрятанное оружие в приказах оккупантов определялось только одно наказание - расстрел.
Невзлюбили оккупанты и верных друзей человека - собак. За каждую собаку, взрослая она или даже маленький щенок, назначен большой налог. И удивительное дело: собаки словно понимали, что за "приятели" у них появились на нашей земле. Стоило лишь какому гитлеровцу или полицаю загромыхать подкованными каблуками около крайней хаты, как тревожный собачий гам летел по всей деревне. Особенно свирепо кидались на полицаев разные Жучки и Дунаи. Чтоб сохранить в надлежащем виде свои мышастые и черные шинели, изменники не жалели пуль. После очередного наезда полицаев во главе со старшим начальником Черным Фомкой, у лесника Хаецкого навсегда затих Полкан - одна из лучших гончих в этой округе. Ему очень захотелось сорваться с цепи и кинуться с ощеренной пастью на представителя "нового европейского порядка". Не успел Хаецкий цыкнуть на собаку, как она всадила свои острые клыки в широкий зад Черного Фомки.
