Подружки | страница 31
Иришка прыснула, но тут же рот рукой прикрыла. А я на Надю оборачиваюсь. Смотрю, та еле держится. Оксанка это тоже заметила и ткнула её пальцем в бок. Надя не выдержала и засмеялась.
— Ага! — сказала Оксанка. — Конец бойкоту!
Хотела я и Надьке бойкот объявить, а потом подумала и сказала ей:
— Всё в порядке. Ты же молча смеялась. Слов не говорила! Так что продолжаем бойкот.
— Ну как не говорила? — заспорила Оксанка. — А «ха-ха-ха»? Это же слово. Междометие!
Но с ней никто уже не разговаривал. Бойкот есть бойкот.
Тогда Оксанка решила другой метод попробовать. В столовке села не с нами, а за другой стол. И давай плакать. Да ещё так натурально плачет!
Как будто её наш бойкот прямо до слёз обидел. На этот раз не выдержала Иринка. Подсела к Оксане, утешает. А к ней и Надя присоединилась.
Я осталась одна. Сижу, суп ложкой мешаю. Да так, что брызги вокруг летят.
Вдруг, как назло, Ирина Викторовна, классная наша, заметила нас и подошла.
— Что у вас тут такое? — спрашивает.
Объяснили ей Надя и Иринка про ритмику и бойкот. Ирина Викторовна мне говорит:
— Иди с Оксаной помирись!
— Не буду, — буркнула я, а сама всё суп мешаю.
— Иди! У нас в школе все дружат.
— А я вот с ней не дружу! — громко сказала я и опять по супу ложкой — плюх!
Брызги полетели Ирине Викторовне прямо на юбку.
— Ой, простите! — вскрикнула я.
Она тоже ойкнула, только сердито, а не испуганно. А потом и говорит:
— Немедленно иди и извинись перед Оксаной! Потому что объявлять человеку бойкот оскорбительно.
— Что? — опешила я и чуть сама себе на колени суп не пролила. — Извиняться перед ней? Да ни за что!
— Тогда. Родителей. В школу, — отчеканила Ирина Викторовна. — Завтра. С утра.
Вот невезение! Поднялась я из-за стола. Что делать? Если маме сказать, что её в школу вызывают… сколько я без Инета, «ВКонтакте» и «Однокласников» тогда буду? Недели три?
— А ещё, — тихо Добавила Ирина Викторовна, — представь, что это тебе объявили бойкот. При том, что ты ничего предосудительного не сделала.
Подошла я к Оксанке. Она сидит, кулаками глаза трёт, как будто у неё на меня аллергия.
— Слушай, — говорю, — ну извини. За бойкот.
А она, представьте себе, отвечает:
— Вот ещё! Не буду я тебя извинять!
Я глаза вытаращила. Подошла к Ирине Викторовне. Она как раз возле раковины оттирала салфеткой пятно от супа.
— Я извинилась, — сказала я сердито, — а она мои извинения не приняла!
— Ладно, — вздохнула Ирина Викторовна, — маму можешь не звать. Сами разберётесь. Пятно видно?
