Девушка остановилась посреди вагона, обернулась:
– Не хотела!
– И правда, хватит уже гоняться, молодой человек, – поддержал солидный мужской голос из соседнего отсека.
– Отстал бы от молодой, – добавили с укоризной с боковушки.
– Парень, я сейчас не поленюсь и сам встану, – присовокупил бас через пару почти полных отсеков.
Таким образом, аморфная социальная позиция людей изменилась на активное неприятие его, преследователя невинной с простоватыми манерами. Последствия могли быть вплоть до негативных.
– Мы разберемся. Понимаете, она стреляла.
– Пойди навстречу, ты старше, нечего надувать в ярости щеки. Сейчас успокоим, – кричали со всех сторон.
Обернулся и степенно пошел обратно.
– Ты так ничего и не сказал, – укорила девушка.
Что с ней сделаешь, хотя закон на его стороне. Кто-то привстав похлопал по плечу, причмокнув, одновременно раздался сочувственный вздох пары соседок. Откуда они такие берутся, чтобы сопереживать в нужный момент, живут от катарсиса к доброте и обратно, мешая медитировать на изменении громкости программы радиоточки. Поезд свистнул, винясь, и Проб покинул свой состав, оставив личные вещи, куртку, ключи от съемной квартиры. Кажется, он понял, кто примет на себя заботы о завтрашнем, что ждет человека, когда он перестал примерять истории из жизни на условный круг общения. Ракету вспомнит летом, за много километров от данного полустанка, где станет человеком в доспехах, на турнире выбивающим из седла противника, не чтобы упасть без сил самому, но для похвалы той единственной, что провидение готовило. Проигнорировать очевидное в пользу спасающей от ненависти идеологии и мнения, поставленного пытким сознанием выше умиротворяющего согласия и робкой покорности.
– Подожди! Иду с тобой. Ты меня совсем не знаешь, – звала из окна она.
Тир ускорил шаг, стать спутником неизвестной манило, но не было желания проверять, примет ли его за другого. Оглянулся – девушка бежала за ним, миролюбиво помахивая ракетницей и холщовым пакетом с одеждой.
– Не стоит так показывать свое безразличие. Мы не знакомы, обязан предоставить полшанса исправить произошедшее. На поверхности у меня йод, болеутоляюще. Давай расстанемся цивилизованно, я почти поняла, что за человек, такие в руки не падают. Где твое мужское самолюбие!
Тир решал, что ответить, на шедшую с чистоты и непорочности, не часто случается в наши дни, насыщенную волнением интерлюдию.
– Мало что надумала про тебя, прояви отвагу.
