Не все, конечно, такие что могут и хотят, это сказалось на ее личных делах. А подруга, что так вошла в жизнь, объяснив то и это («Называйте меня просто, но лучше полным, представляете, рисковали родители, давая такое имя при тогдашнем начальстве») – не одна, кто спорить начнет. И ведь сильно их жалели мы, идейные. Берегли от выговоров. Одна в себе, другой – на здоровье отжимания, не верили, делает, третий – добродушно глупым представляется. Пир закатили на пожарище родины, еще и кичатся – «не такие мы, ноги вытирать о коврики».
Главное, дома ничего не заметили бы. Мигом набегут, время не от, они там, может и ждут. Что придется, напомнят. Душу летящую выкрутят, почему то.
Или очень не права отчасти. Зачем нести такое в дом, бросить здесь, но ведь там повсюду оттиски. Эти двадцать минут стали адом. Представляла обеспокоенных домашних, но наверное не повезет, и на работе будут ругаться, не привлекая внимания. Сейчас не столь ценно, не стоимость чьей жизни.
Они действительно ее интуитивно ждали. Всегда ее очень переживала, когда опаздывала. Нельзя сказать, дорожила больше остальных, наверно даже меньше, и бывает корила себя в том, с чего начинала ее кликать междометиями, а потом еще больше – и чувства к ней самой, супротив непонятного инстинкта отторжения в отношении нее же – становились сильнее. И надо тому произойти – он в фаворитах, а она достойна антитезы! После новой женитьбы сама резко изменилась, стала избегать откровенных разговоров и вообще ушла. Так говорили, последняя не соглашалась. Мигом рухнуло. Государство, что обещало быть надежным подспорьем даже в быту, украло сбережения целых поколений! На них прохлаждаются непонятные герои нового дня, или те пришли на помощь, а сделанные сбережения, ведь намекают, кто разбирается, уплыли за океан, и народ так ничего и не принял достойно. Ничего сверх. Да не этот гримированный, могло ведь повернуться в нормальную сторону, ужели все один заговор? Не могли же наших, – купить враги? Где эта баламуть?
Очень нравился главе дома ее муж, – Картер. Очень вежливый предприниматель сразу стал важным предметом обихода, но сейчас, сама приползет, не успеет минутная стрелка добить час. Еще и жаркое не остынет излишне.
Не была ей близка, в общем, дочь. Иначе, Картер, пристойный человек. – Ее простой быт – старый красивый южный фаянс на сушилке в треть кухни и еще диванчик, вазочка с искусными цветками. Как вся наша жизнь, сказал однажды с похмелья хамски зазевавшийся поздний гость, отхлестала. Потом весело смеялись вместе. Хорошо было, не так чтобы вовсе давно. Неужели все, где там она?
