— Уговорила... Когда надумаешь, загляни.
Киваю и спешу в кабинет прокурора.
Лицо Павла Петровича, освещенное тусклым светом высоко подвешенной люстры, кажется еще более уставшим и старым.
— Лариса Михайловна, опять ты забываешь чувство меры,— с безнадежностью в голосе укоряет он, глядя при этом куда-то выше меня.
Лихорадочно соображаю, с кем это я могла утратить бдительность? На память ничего не приходят, и, опустившись па стул, перехожу в атаку:
— Я?!!
Но шеф, пропустив мимо ушей мое восклицание, негромко говорит:
— Что у тебя с Мизеровым произошло?
— Накляузничал? .
— Звонило районное начальство. Говорило, что следователя заменить надо, а то направили молодую особу, она и дров наломать может — со своим-то девичьим максимализмом. К тому же дерзит ответственному товарищу.
Язвительно хмыкаю:
— Нашел-таки ходатаев... Оперативный субъект этот Мизерен. Почуял, что почва под ногами заколыхалась, сразу звоночек организовал.
— Лариса, давай без сейсмических штучек,— просит Павел Петрович.— Объясни, что в этом стройуправлении происходит, а то Мизеров так все представил, будто из-за тебя план ввода объектов народного хозяйства срывается.
Подробно обрисовываю шефу ситуацию, в которой оказался начальник управления, как он пытался прикрыться Омелиным, а Дербеко склонить к оговору главного инженера.
— Значит, я поступил правильно,— как бы про себя произносит шеф.
— Не поняла,— говорю я и улавливаю, что сказала это, совсем как мой Толик, окажись он на моем месте.
— Одним словом, попросил больше не звонить,— словно досадуя на непонятливость своей подчиненной, отрезает Павел Петрович.
Зная отношение шефа ко всякого рода доброхотам, представляю лицо «районного начальства», выслушавшего эту скромную, просьбу прокурора, и довольна.
Кашлянул, шеф хмурится.
— Радоваться пока нечему...
Тогда я сообщаю Павлу Петровичу о своем намерении посетить глухую алтайскую деревушку Шадринку. Он удивлён. Можно подумать, будто я не шесть лет назад, а только вчера переступила порог нашей прокуратуры, и он совсем-совсем не знает меня. Наконец шеф интересуется:
— И давно ты это решила?
Искренне признаюсь, что минут двадцать назад. И хотя весьма смутно представляю себе цель поездки, обрушиваю на шефа доводы. Он сочувственно и понимающе кивает, однако принять решение не торопится. Рассудив, что внятно объяснить вряд ли удастся, меняю тактику.
— Ну, дайте командировку,— почти ною я.
Прокурор морщится.
— Дня на три,— как бы уличая его в скупости, требую я.
