Рассеянно киваю.
— Да, да... Безусловно.
Дербеко снова шумно вздыхает.
— Могу я от вас позвонить домой?
— Звоните...
Набрав номер, он отворачивается к окну.
— Катя, это я... Нет, не с работы... Неприятности у меня. Короче, меня арестовали... Рассказывать долго... Да не вой ты, не вой! Без тебя тошно!.. Собери мне теплое белье, телогрейку, сапоги кирзовые, они в кладовке лежат, пожрать чего-нибудь... Куда привезти?— Дербеко вопросительно смотрит на меня.
— Если в течение часа, то сюда — подсказываю я.
Дербеко повторяет мои слова жене, добавив от себя: «Только рысью!» — и резко кладет трубку.
19.
Разглядываю красную прокурорскую печать на постановлении об избрании Дербеко меры пресечения в виде содержания под стражей, вдруг соображаю, что с минуты на минуту должна появиться его супруга, у которой наверняка гораздо больше вопросов, чем у Павла Петровича. Ох уж эти женские слезы. Мужчины переносят их легче, поэтому спешу к Селиванову, на чье попечение оставлен Дербеко.
Под стрекот селивановской пишущей машинка объявляю Дербеко постановление об аресте и обращаюсь к своему коллеге:
— Евгений Борисович, ты никуда не собираешься?
Пальцы Селиванова зависают над клавишами.
— Я?! Ты что?! У меня такое обвинительной заключение, что часов до десяти из-за стола не вылезу!
— Мне уехать надо.
Селиванов машет рукой:
— Езжай, езжай. Присмотрю за твоим подопечным, пока машина за ним не придет.
Благодарю отзывчивого коллегу, прощаюсь, выскакиваю из прокуратуры и, промчавшись на «Ниве» по улицам сумеречного города, успеваю в проектный институт, где работал Алексей Иванович Хохлов.
В конце коридора, устланного мягким линолеумом, упираюсь в высокую дверь вычислительного центра. Из машинного зала раздается мерное гудение, изредка прерываемое очередями печатающего устройства.
Отыскиваю кабинет начальника и стучусь,
— Щедловский Олег Львович,— представляется похожий на актера Калягина, начинающий полнеть мужчина в темно-синем костюме, голубой рубашке и широком, как салфетка, галстуке, когда я сообщаю ему цель своего визита.
Предложив мне сесть, он опускается за стол и терпеливо ждет моих вопросов. Его белые руки в редких веснушках, пухлые, почти женские, так же терпеливо покоятся на столешнице.
— Олег Львович, когда вы пришли на ВЦ, Хохлов уже работал здесь?
— Да, Алексей Иванович у нас старожил. С основания ВЦ трудился.— Пальцы Щедловского постукивают по столу.— Сильный был специалист, сильный...
— Поэтому и использовали на стройке? — негромко роняю я.
