Особняк лорда Ормерода состоял из нескольких этажей, все его окна лучились светом. Дом был полон, хотя и не настолько заполнен, чтобы пробираться сквозь толпу. Лорд и леди Ормерод не появились, чтобы поприветствовать их, но, казалось, родители не думали о нарушении этикета. И, хотя Элинор услышала, как ее имя объявили, она не думала, что это было слышно, далее чем в пяти футах от двери. Она могла еще несколько минут сохранить анонимность.
Это был красивый особняк, но в нем было слишком много народа. Элинор пыталась не пялиться на изящно вырезанные столы и стулья, картины известных мастеров или изящные мраморные скульптуры, которые беспорядочно разместили по всему дому, как будто лорд Ормерод или его жена имели так много красивых, дорогих вещей и могли бросать их, где угодно. Как же отец получил сюда приглашение? Эта мысль смутила ее.
Она прошла через душные, тесные комнаты, в которых пахло потом и духами, и вышла в зал, где высокий потолок в оправе с позолотой и росписью напоминали полуденное небо. Обманки в виде облаков, готовые плыть по потолку и блокировать лучи невидимого солнца. Но на самом деле свет обеспечивался тремя люстрами, свет которых отражался на паркете. Мужчины в плотно облегающих кителях и бриджах до колена соперничали с женщинами в муслинах и шелках, драпированных марлей, за приз, на самый красочный наряд.
Элинор чувствовала себя неуместно, хотя ее собственное платье было таким же модным, как у всех. Она всегда боялась на таких встречах, что может сказать или сделать что-то неловкое, что заставило бы всех посмотреть в изумление на ее безвкусность. Рука отца на локте не помогала облегчить ее дискомфорт. Она снова взглянула на толпу, разыскивая Селину. Бальный зал был достаточно вместительным, чтобы сохранять прохладу по сравнению с остальной частью дома. Хотя и освещался таким количеством свечей достаточных для того,
Чтобы поджечь крышу, заставить воск расплавиться прозрачной белой жидкостью и пролиться дождем над паркетным полом.
Мистер Пемброук положил руку ей на талию и притянул к себе:
- Не унывай, дочь, - прошептал он ей на ухо. - Твоя судьба еще грандиознее.
Элинор кивнула. Она не осмелилась смотреть на люстры снова — их три, кому действительно были нужны три люстры, заполненные самыми прекрасными тонкими восковыми свечами ? Но огонь был везде: лампы на стенах, свечах над ее головой, и он умолял освободить его. Она сжала кулаки и отгородила стеной свое осознание от огня. Могли возникнуть неприятности.
