- Или то, что, по его мнению, представляет для меня наибольший интерес, который, по случайному совпадению, в гармонии с тем, чего хочет Иосия Пемброук.
- Ты не можешь так цинично думать о нем.
- Почему нет? - Элинор вздохнула.
Селина была права; он мог бы напугать ее, но он по-настоящему верил, что он помогает обрести счастье, связывая с нужным человеком, даже если его определение счастья не соответствует ее.
- Прошу прощения, Селина. Я просто так обескуражена. Ты знаешь, каким убогим был мой первый выход в свет. Мама уверяет меня, что на этот раз все по-другому, но я боюсь, что это будет просто ужасно.
- Ну, тебе нечего бояться, потому что я намерена представить тебя многим людям, которые увидят тебя, а не твой талант, - сказала Селина. - И папа не может заставить тебя выйти замуж в соответствии с его желаниями, ты знаешь.
- Я знаю. Но он угрожает защитить меня от «нежелательных», из-за чего я хочу найти одного из них и немедленно предложить заключить брак.
Селина засмеялась и наклонилась, чтобы поднять свою муфту.
- Я хотела бы быть там, когда ты это сделаешь!
- Позор, Селина, вторгаться в частные моменты. Дай мне эту муфту, и снимай пальто. Я думаю, что достаточно поздно, чтобы я могла потребовать завтрак от персонала. Присоединишься ли ты к нам позднее в нашей экскурсии по складам? Я буду гораздо счастливее, если я не останусь один на один с мамой и Амелией, которая, я уверена, найдет способ присоединиться к нам.
- Изменилась ли наша любимая сестра с тех пор, как я ее видела в последний раз?
- Ее скулы стали выше, и я считаю, что ее талия уже, не то, чтобы кто-то заметил. Если она не будет осторожна, то ее сломают пополам, как соломинку.
- Я часто задавалась вопросом, каково Целителю перемещать кости и мышцы, - Селина взяла Элинор под руку, когда они спустились по лестнице, - я думаю, это похоже на змей, скользящих под кожей.
- Это точно. Когда думаю о змеях, первым делом на ум приходит Амелия.
- Я, вероятно, должна, сделать тебе выговор за то, что ты так жестока, но трудно поступить так, когда я согласна.
Глава
вторая, в которой бал оказывается разочарованием
Фаэтон грохотал и трясся по булыжникам, вынуждая Элинор цепляться за край сиденья или падать на колени матери. Ей хотелось, чтобы отец не нанимал эту блестящую дорогую карету, которая притягивала пристальные взгляды прохожих. Беспокойство скручивало ее желудок, как будто она съела что-то ядовитое.
Она разгладила складки на подоле своего светло-зеленого платья, жалея, что не разделяет восторга матери по поводу ткани. Элинор была уверена, восхищение матери в необыкновенном таланте дочери начиналось и заканчивалось тем, что Элинор больше не ограничивалась ношением белого муслина на публике, несмотря на молодость и статус незамужней. Ее новый гардероб был заполнен шелками и атласам, которые Элинор считала гораздо более подходящими для матроны, чем для себя.
