Приблизившись к двери, я застыл. Невнятный бубнеж обрел четкость:
— А теперь слушай, жирдяй. Ты что думаешь, мы про тебя забыли? Ну уж нет. Все знают, что ты дружишь с этим выскочкой Шерлоком. Вот только тебе это не поможет, твой богатенький дружок скоро свалит отсюда, а ты останешься. Представляешь, какая сладкая жизнь у тебя начнётся? — грубоватый, уже начавший ломаться голос подростка показался мне знакомым.
— Ронни, может, ему двинуть разок, чтобы быстрее доходило?
— Погоди, я уверен, что наш мистер коричная булочка и так все поймет. Ты же не хочешь, чтобы тебя снова побили, а, мистер жирный пончик?
В ответ раздалось невнятное мычание, я не мог разобрать голоса, но уже не сомневался — за дверью был не кто иной, как Донни, он был самым полным ребенком в приюте, хотя откровенно толстым я бы его не назвал. На местных харчах сложновато было поправится. Скорее всего, жалея, мальчика подкармливала миссис Роуз.
В принципе, уже можно было вмешаться, но я решил подождать еще немного. Донни, вроде бы, не трогали, а я хотел понять, что же они от него добиваются? Вскоре, все стало понятно:
— Так вот, слушай меня внимательно. Я второй раз повторять не буду. У этого говнюка, Шерлока, есть золотая цацка — часы, да и денежки, наверняка водятся. Ты с ним дружишь, бываешь в его комнате — значит, сможешь их незаметно спереть. Это первое. Второе — будешь нам отстегивать каждую неделю по 10 серебряных, и только попробуй хоть раз не заплатить. Помнишь, как ты месяц назад с лестницы упал? Зажила рука? А может еще раз сломаться.
Снова послышалось мычание, на этот раз более интенсивное.
— Ронни, убери-ка руку. Кажется, наш сахарный пончик хочет нам что-то сказать. И смотри, жирдяй, если заорешь — пожалеешь, что на свет родился!
Руку, видимо, убрали, так как сразу же за этим раздался голос Донни. Говорил он тихо, но слова звенели такой ненавистью, что я невольно поежился:
— Ничего такого я делать не буду, можете меня хоть убить. Все раскроется, и вы сдохнете в тюрьме, ясно?
Ого! А Донни то уже перешел грань, только эти идиоты этого не видят. Похоже, больше он не будет мальчиком для битья. Вот только сейчас положение у него аховое, и тянуть больше нельзя. Уже распахивая дверь, успеваю услышать слова Ронни: «Ах ты ж, сука…» и увидеть занесенный для удара кулак. Вторым врагом, как я и предполагал — оказался Боб, дружок Ронни. Он держал Дональда со спины захватом за шею, свободной рукой зажимая его рот.
