– Это можно, товарищ генерал, – ответил я ему и полез в кабину за аварийным пайком. Достал оттуда завернутые в бумагу сухари и протягиваю ему. Посмотрел он на них и говорит:
– Да, бедноват у вас аварийный паек. Давайте лучше мой посмотрим. Там что-то положили.
Достал я сверток из кабины, а там – бутерброды с ветчиной «второй фронт» и термос с горячим кофе. Попили мы кофе с бутербродами и вдруг слышим – справа от нас моторы на У-2 прогревают… Вначале один, потом другой.
– Выходит так, что мы не одни на этой поляне загораем?
– Похоже, что так, товарищ генерал. Маршрут для всех один был и погода одинаковая.
– Что будем делать дальше?
– Сейчас проверю поле, подготовлю дорожку для взлета, и полетим.
– Хорошо, – отвечает Н. Н. Воронов, – Я вам помогу. Говорите, что надо делать.
Осмотрели мы вместе поле. Вроде бы ровное, кочек не видно. Наметили направление взлета и начали протаптывать колею для колес – снег на поле глубоковат был. Он – одну колею, я – другую. Запустил я мотор, прогрел его и пошел на взлет. Взлетали с трудом, но взлетели. А кругом туман и эта проклятая морось. Не помню, сколько по времени летали, но опять началось обледенение, и самолет стал сдавать. Я, конечно, опять вниз и высматриваю, где вновь садиться, хотя по расчету где-то здесь должен быть наш запасной аэродром. Вдруг смотрю – справа и выше меня деревья замелькали. Я от них осторожно отвернул в сторону, а тут и слева деревья. Оказалось, я по балке летел. Еле выбрался из нее. Мотор не тянет, вот-вот упадем. Тут не то что вспотел, а пар, наверное, от меня валил. Выскочил из балки и вдруг вижу: домик внизу мелькнул и наша военная радиостанция. Аэродром. Обрадовался я, стал разворачиваться и опять все потерял. Пришлось, как говорится, «на последнем дыхании» еще один круг сделать. Нашел домик и прямо возле него стал садиться. А снег глубокий оказался, чувствую, самолет сейчас скапотирует. Пришлось выпрыгнуть и на хвост сесть, чтоб не перевернулся. В общем, и на этот раз все обошлось. Только вылезли из кабины, подбегает начальник метеостанции и говорит, что рядом с нами командир наш К. Я. Василевский вместе с генералом Новиковым при посадке в тумане за дерево зацепили. Оба живы, но синяков нахватали. Н. Н. Воронов, встревоженный происшествием и тем, что о других самолетах ничего не известно, заспешил к домику. Вскоре, сдав самолет под охрану часового, пришел в домик и я.
Внутри небольшого, на две комнаты домика было жарко натоплено. А. А. Новиков и Н. Н. Воронов уже сидели в белых нательных рубашках и с удовольствием пили чай. Увидев меня, А. А. Новиков пригласил присоединиться к чаепитию, сказав, что после перевязки сюда подойдет командир эскадрильи. Я подсел к столику, а вскоре к нам присоединился и К. Я. Василевский. Часа через два к домику подвели связь, и мы, наконец, смогли узнать, где остальные самолеты. Оказалось, что из семи самолетов, вылетевших с аэродрома Глушица, до Бутурлиновки благополучно долетел только один, на котором с секретными документами летел генерал для особых поручений при начальнике Генерального штаба А. И. Ручкин. Остальные в связи с сильным обледенением вынуждены были приземлиться вблизи этого аэродрома в районе города Калача (Воронежского). Вскоре за нашими пассажирами прибыли машины, и они стали собираться в дорогу. Мы с К. Я. Василевским вышли проводить генералов, и тут Н. Н. Воронов, подойдя ко мне, крепко пожал мою руку и вынул из кобуры свой пистолет.
