На маленький, простреливаемый со всех сторон, пятачок прилетел наш самолет. Это не то, что праздник был для нас, это больше чем праздник. Я даже сейчас фамилию этого летчика помню – Жуков. Он привез патроны, гранаты, продовольствие и забрал часть раненных и детей. А ночью мы пробились.
Петр Казимирович немного помолчал, отхлебывая уже остывший чай, затем продолжал свой рассказ.
– А второй раз летчики спасли меня в сорок четвертом. Вы как военные люди знаете о Белорусской операции. И мы, партизаны, участвовали в ней. Слыхали о так называемой «рельсовой войне»?
– Конечно, слыхали, – ответил я за себя и Володю.
– Так вот, в один день на все железные дороги Белоруссии и Латвии вышли сотни подрывных групп. В составе одной из них был и я. Задание мы выполнили, взорвали мост на полоцкой дороге, а при отходе меня ранило. Ребята дотащили до базы и сразу к врачу, а тот – к командиру. В общем, если б не летчики, не жить мне, так потом в госпитале сказали.
– Петр Казимирович, – прервал я своего попутчика, – я часто бываю в Белоруссии, интересуюсь различной литературой, но рассказов о Машерове как руководителе партизанского отряда, не встречал…
– Да, мало о нем написано. Не из тех он был, кто любил хвалебную писанину о себе. А ведь он Героя Советского Союза в сорок четвертом получил за личный героизм и умелое руководство партизанским движением. А тогда Сталин себе не брал и другим такие звания просто так не давал. Не любил Петр Миронович рассказов о себе, может быть, потому и мало написано о нем. А жаль, хороший человек был, прямой, доступный. Но, я думаю, что сейчас, в период перестройки, и ему и другим, о ком забыли, что они сделали в годы войны, воздадут должное. Кстати, вот вы – авиатор, – обратился ко мне Петр Казимирович, – должны, наверное, знать фамилию нашего земляка-белоруса маршала Красовского.
– Конечно, знаю. Мне даже довелось учиться в учебном заведении, которое он возглавлял, – ответил я.
– А я вот, представьте себе, как-то заинтересовался, где он похоронен, и не мог найти.
Я рассказал моему попутчику все, что знал о С. А. Красовском, о том, что в Монино на его могиле установлен памятник и его именем названа улица и что летчики всех поколений чтут имя прославленного маршала. И мне было приятно видеть, с каким вниманием и волнением пожилой партизан слушал мой рассказ.
Уже давно минула полночь, а мы все разговаривали. И только Володя сидел молча, внимательно вслушиваясь в нашу беседу. И вдруг, когда наша беседа уже почти завершилась, молчаливый сосед, смущаясь, неожиданно произнес:
