– Алло! – раздался в телефоне хрипловатый женский голос. – Это окна?
– Окна, – ответил Виктор. – Вас какие окна интересуют?
– Меня? – женщина закашляла.
– Я с вами разговариваю, больше никого… – он вдруг замолчал:
«Не может быть! Неужели? Хотя… хотя осень, пора переезжать».
– Извините, вас звать Наталья Фёдоровна?
– Да.
– А меня Виктор.
На том конце после долгой паузы положили трубку.
Времена не выбирают,
В них живут и умирают.
Что ни век, то век железный.
Но дымится сад чудесный,
Блещет тучка; обниму
Век мой, рок мой на прощанье.
Время – это испытанье.
Не завидуй никому.
Александр Кушнер
Когда-то в этом здании была городская Библиотека, самая большая в районе.
Оно было построено в стиле сталинского ампира и имело с парадной стороны портик, опирающийся на колонны, украшенные лепниной. Такая же лепнина была под высокими потолками внутри здания, где располагалась массивная деревянная мебель, в том числе высокие резные книжные шкафы.
Все помещения Библиотеки освещались тяжёлыми бронзовыми люстрами и светильниками на стенах, по центральной лестнице на второй этаж, где был просторный читальный зал, тянулась ковровая дорожка.
Здесь царила тишина, торжественность и особый запах – запах книг, хранивших знания и мудрость.
Само по себе здание Библиотеки было не столь уж большим, но из-за его величественной красоты и внутреннего простора, оно казалось грандиозным, особенно на фоне окружавших его панельных четырёхэтажек и неказистых деревянных домов с заборами в виде покосившегося штакетника.
Даже администрация города располагалась в невзрачном, сером здании, и получилось, что главной достопримечательностью небольшого районного города стала Библиотека.
Лена Соловьёва жила недалеко от Библиотеки и помнила её столько, сколько помнила себя.
Её привёл сюда дедушка, Матвей Степанович, когда ей было пять лет, и с тех пор она стала её постоянным читателем.
Лену приводил только дедушка, и вначале интеллигентные библиотекарши никак не могли понять, где же мама девочки.
Но видеть маму Леночки никто и не мог, потому что она оставила свою кроху на руках Матвея Степановича, когда ей было всего полгода, оставила и укатила, не ведая забот и печали, в далёкие края с очередным кавалером.
Навещала дочку непутёвая мама в лучшем случае два раза в год.
Привозила ворох разной одежды, которая была то мала, то велика, Матвей Степанович страдал и терпел, и молил Бога только об одном – чтобы Леночка оставалась с ним, потому что любил её больше жизни, она и была для него самой жизнью.
