– Ну как тебе? – спрашиваю через пять минут, расчехлив «Хонду», обхватив Снусмумрика за плечи и поставив перед собой. – Нравится? Это – моя Глаша!
Мальчишка молчит. Долго. Раскрыв от удивления глаза и рот. Команда отца здорово постаралась, я тоже все это время не была в стороне, и сегодня перед нашими глазами, вместо кучи покореженного аварией металла, стоит небольшая и аккуратная двухдверная спортивная «Хонда». Снежно-белая, с черным верхом, стальными хромированными накладками на бамперах и дверях, блестящими как зеркало дисками на угольно-черных колесах, со стильным двойным черным спойлером-крылом на багажнике.
Сумасшедшая любимая красавица! Самая лучшая и быстрая!
Снусмумрик так онемел, что я уже не надеюсь вытянуть из мальчишки хоть слово. Поэтому просто говорю, наклонившись к его уху, сообразив, что он и дальше намерен стоять столбом:
– Хочешь, покатаемся? – и получаю в ответ восхищенный вздох.
Ну, еще бы!
Наверно, мне это нужно сейчас гораздо больше, чем ему, – оказаться внутри машины и почувствовать жадным нервом истомившее ее ожидание. Удостовериться, что она жива, дышит, скучает и ждет меня. Верит мне так же безоглядно, как я когда-то поверила в то, что «Хонда» достойна новой жизни. Моя Глаша. Моя гордость. Только моя и ничья больше.
На месте водителя лежит автомобильный шлем, и я, как доспех, водружаю его на голову затаившего дыхание в ожидании чуда Снусмумрика, усаживая мальчишку на пассажирское сидение, регулируя механизм, защелкивая на худенькой груди крепкие, двойные ремни безопасности. Я не намерена лихачить, сегодня в нашем распоряжении только лежащий за гаражом объезженный пустырь, но вот обставить нашу поездку по-серьезному мне ничего не мешает, и я сообщаю обалдевшему Пашке, чтобы готовился к настоящим испытаниям. Потому что сегодня мы с ним будем учить Глашу рисовать. Настоящие фигуры. Все, что только сможем придумать.
Глаша умница, она урчит довольной кошкой, шутя и лениво объезжая расставленные мной дорожные колпаки, а я невольно отвечаю смехом на восторженный хохот мальчугана и довольные хлопки в ладоши, когда мы виртуозно замыкаем восьмерку, выползая на новый круг. И снова, в который раз, разрешаю Снусмумрику огласить тишину пустыря высоким звуком клаксона.
– Таня! Еще! Пожалуйста! Давай еще! Ну, хоть разочек!
– Давай!
Намного позже, когда мальчишка, вволю налюбезничавшись с Глашей, доставлен домой к Элечке, а отец под моим взглядом обещает рассказать ее сыну о «Серебряном Призраке», я уезжаю за город и долго гоняю по автомобильному треку с такими же, как я, одержимыми техникой и скоростью гонщиками. А после до ночи вожусь с Сан Санычем в гараже – приводя мою девочку в порядок и просто болтая о своем.
