- Что же это за игрушка такая? - живо спросил я. - Заводной автомобиль, да?
- Нет, не автомобиль, их тогда еще не делали. Не автомобиль, а волшебная шкатулка. Сделана она из черного полированного дерева. На передней стенке три перламутровые кнопки. Нажмешь одну-поднимается крышка, и перед тобой - цирк. Круглая, в золотом песке арена; на арене белая лошадка, на лошадке наездница в голубом блестящем платье, на ножках золотые туфельки, а в руке серебряный обруч. За лошадкой собака, за собакой кошка, за кошкой мышка. Нажмешь вторую - слышится малиновый перезвон. А когда нажимаешь третью, то лошадка, собака, мышка и кошка мчатся вскачь по кругу арены под веселый марш. Вот, брат, какая игрушка!
Я слушал, зачарованный.
- Вот бы мне взглянуть… хоть разок!
- Разок взглянуть? - спросил Евсеич. - Гм… да-а… - и задумался. Затем, как бы прервав какие-то мысли, решительно сказал: - Спать надо! А то мы с тобой до утра проболтаем.
Я послушно закрыл глаза, по уснул не сразу, растревоженный рассказом о волшебной шкатулке. Прекрасная наездница до того пленила мое воображение, что даже явилась ко мне во сне.
Мне снилось, будто я сижу за стойкой и подсчитываю медяки. Вдруг слышу цокот копыт. Дверь широко распахивается, точно от порыва ветра, и прямо в харчевню въезжает на снежно-белой лошади золотокудрая красавица с блестящим обручем в руке. Лошадь подходит к стойке и кланяется мне, а наездница гладит рукой ее серебристую гриву, смеется и говорит; «Вот, Костя, какая у меня умная лошадка! Хочешь покататься на ней?» Вдруг из кухни выскакивает хозяйка и грязным веником бьет лошадь. Я вижу на белой лошадиной голове грязные полосы, и это приводит меня в исступление. «Ведьма! Ведьма!» - закричал я, бросаясь на хозяйку со сжатыми кулаками… и проснулся.
Евсеич спал. Его ровное дыхание успокоило меня, и я опять заснул.
Утром Евсеич сказал:
- Ну, Костя, сегодня играем, завтра уезжаем. Больше трех дней мне не усидеть на месте. Привыкли ноги ходить, и никак их не удержишь. Завтра беру курс на Мариуполь.
Пришел Артемка, и от него мы узнали, что хозяйка «отошла» и теперь очень «нудится». Вчера целый день зевала, спать хотела, а посадить за стойку было некого.
Решили, что наступил самый подходящий момент для моего возвращения.
В харчевню вошли все трое: впереди Евсеич, за ним я, за мной Артемка.
- Мадам, - сказал Евсеич, галантно кланяясь, - на днях вследствие моего врожденного легкомыслия, житейской неопытности Кости и вашего африканского темперамента произошел весьма печальный случай. Позвольте уплатить вам восемь копеек и уверить вас, что веник имеет только одно назначение - мести сор. Я поклялся именем святой Пелагеи, покровительнице всех харчевен, что вы Костю отныне пальцем никогда не тронете. Бойтесь, мадам, превратить меня в клятвопреступника! В гневе я режу трактирщиц, как кур. Адью, мадам! Весной я ваш гость.
