Он помолчал немного, прислушиваясь.
— Так не ведомо тебе, детина, почто никониан антихристовыми слугами нарекают? Скажу. Время у нас есть, спать не хочется. Внимай, детинушка. Ты слыхивал небось про пустынника — преподобного Елизария Анзерского, у коего Никон в учении около десяти лет пребывал.
Бориска почесал в затылке: нет, неведом ему такой старец.
— Преподобный Елизарий, пустынник Анзерский, сказывал, будто было ему видение, — продолжал отец Иоанн, — когда творил он службу в церкви Никону. Тишь стояла в храме, и молитва старца легко к богу шла.
Отец Иоанн подобрал ноги, обхватил колени длинными руками.
— А дале приключилось вот что. Затрепетали вдруг и потухли свечи, хотя Елизарий не ощутил даже легкого дуновенья. Тут же засветился алтарь светом чудным, и зрит старец: возник черный, аки уголь, росту исполинского ефиопянин с когтями на пальцах, и в тех когтях держал он змия великого и опускал того змия Никону на шею…
Голос отца Иоанна звучал глухо.
— …И заговорил в уши Елизария мягкий глас, чтоб не страшился увиденного, а еще заклинал старца, дабы ведал он, что Никон, человек роду темного, друг сатаны и предтеча антихристов, смутит Русь от края до края, и церковь православную осквернит, и обернется архиереем великим и отцом царя святейшего… А змий в тое время огненною пастью лобзал Никона в уста… Сбылось предвидение — ныне патриаршит Никон третий год[11].
Отец Иоанн вздел правую длань, пальцы сложились в двуперстие:
— Да вразумит вероотступника господь и защитит Русь от антихриста!
— Истинно так, отец Иоанн, — вразнобой заговорили монахи. — Твои слова — богу в уши!
Противные мурашки забегали по спине, Бориска подвигал лопатками. Эких страстей наговорил чернец на ночь. Однако, вишь ты, как оно обернулось-то. Предтеча антихристов на патриаршем престоле оказался. Недоглядели, стало быть, епископы, застлал им очи сатана…
— Скоро все наизнанку вывернется, — приглушенно сказал отец Иоанн, закрывая глаза и становясь похожим на мертвеца.
— А с нами-то что станется, горемышными? — подал голос дед Тимошка из-под тулупа. Он как забился под овчину, так и не вылезал оттуда.
— Худо вам будет вовсе, — ответил отец Иоанн, не подымая век. — Старец соловецкий Пимен своими очами зрел, как Никон в Новгороде благословлял народ обеими руками.
— Чисто католик, — вздыхали монахи. — Спаси, богородица!
— То люди сказывают. Мне же, грешному, на себе довелось испытать богомерзкие чины богослужебные, кои Никоном введены во храмах наших. Скоро и до северных монастырей доберется рука антихриста, и зачнете вместо шестнадцати земных поклонов отбивать токмо четыре, а остальные двенадцать на поясные смените… Бориске было все равно, сколько и каких поклонов надобно творить на молебнах, однако по тому, как забеспокоились чернецы и заохал дед Тимошка, он решил, что дело и впрямь хуже некуда.
