— Пантелей! — окликнул Денисов небольшого росту коренастого мужика с коротко подстриженной бородой и свекольного цвета щеками.
— А, это ты, Дементий. Здорово, здорово. Чую, скоб да гвоздей опять надобе.
— Угадал. Требуется.
— Пережгли железу-ту, — вдруг сипло произнес могучего склада кузнец, смуглый и черноволосый, как цыган.
Поздняков сунулся к наковальне, схватил веник, начал смахивать окалину, принюхался.
— Егорка!
— Тут я, Пантелей Лукич, — отозвался тот самый парень, который отворял ворота. Был он чем-то неуловимо похож на Позднякова.
— Твоя работа, — зашипел хозяин, подскочил к Егорке, смазал ладонью по затылку. Голова у парня мотнулась. — У-у, черт пахорукий!
— Не ведаю как, Пантелей Лукич, — тихо проговорил Егорка, отводя в сторону лицо.
Поздняков, как воробей, прыгал около него, тряс кулаками.
— Во, Дементий, любуйся! Дал господь племянничка. Кормлю, пою, а все без пользы. В лес на охоту — хлебом не корми, а в кузне, как тот швец Данило: что ни шьет — все гнило. В солдаты отдать его, что ли… А? Ей-ей, отдам!
Егорка исподлобья вспыхивал взглядом.
— Воля ваша, Пантелей Лукич.
— Моя, моя воля! Батька твой вконец спился. Был кузнец — золотые руки, ныне — последний питух, голь перекатная. И ты по той же дорожке покатишься, коли к делу не навыкнешь… А вы что рты раззявили? — Поздняков крутнулся к кузнецам. — Работать, работать!
Побегав по кузнице еще немного для порядка, он перевел дух, накинул на плечи лисью шубу.
— Ноне в избе принимаю, — бросил на ходу Дементию и зашагал к дому, смешно переваливаясь и поводя плечами. Оставив Бориску в кузне, Денисов последовал за Поздняковым.
— Вот гад, — пробормотал Егорка, провожая недобрым взглядом дяденьку, — отца мово обчистил, по миру пустил, ныне мне житья не дает.
— Чудной какой-то, — сказал Бориска.
— Жадина, выжига, медведь его задери! Уж лучше в солдаты идти, чем на такого дядюшку спину гнуть. Говорят, снова полки нового строя набирают.
— Тоже не сладко в солдатах-то.
— А, дело бывало, и коза волка съедала.
— Так то у людей бывалых.
— Зато из самопалу стреляю справно, дай бог каждому.
— Мне не доводилось.
— Ну и зря. Стрелять надо уметь. Какой же ты мужик, ежели такому не выучился.
— Да вот… Не привелось как-то. Рыбу лавливал, однако ни птицы, ни зверя не бивал.
— Тебя Бориской кличут? А я Егорка. Поздняков тож. Слышь-ка, идем, самопалы покажу.
— Нельзя. Хозяин может позвать.
— Боишься хозяина-то?
— Нет, не боюсь, да время позднее. Домой надо.
